Треки смерти

Я продвигался зигзагами между этими придурками. Шел и думал. Вот было бы хорошо, если бы время остановилось, как в дивидишных сериалах, которые я когда-то часто брал в видеопрокате. Тогда бы я сначала со всей дури пнул мужика с женой, которые плетутся мне навстречу. Потом наподдал бы идущим впереди меня, чтобы они все повалились один за другим, как домино, и прошелся бы, притоптывая, по их спинам. Или можно пробежаться по голубым подстилкам, расстеленным по обеим сторонам дорожки, и растоптать одну за другой раскрытые бэнто[8] со жратвой. Иногда подъедая сосиски и суши, разложенные на тарелках. Но это были не более чем фантазии.

– Ой, простите, извините, можно? – всякий раз, когда я пробирался мимо кого-то, из моего рта вылетали подобные слова.

Спина сгибалась, как лук, на лице появлялось выражение неловкости. Это самоуничижение раздражало меня еще сильнее.

«Наконец-то добрался до Синобадзу[9]», – подумал я и тут же наткнулся на очередную толпу. Только здесь еще стояли лотки, где торговали едой, и у каждого выстроилась очередь. Говорят, стресс вреден для организма, поэтому я достал сигареты из кармана пиджака, чтобы хоть немного успокоиться.

– В парке курение запрещено!

Только я попытался зажечь сигарету, как ко мне подбежал охранник в форме. Так вытаращил глаза, как будто я кого-то убил. С виду ему было лет тридцать. Наверняка не прожил и половину моего. Еще один идиот, которого не научили уважать старших.

– Ой, простите. Нельзя, да?

– Вон там есть специально отведенное для курения место.

Охранник показал рукой куда-то вдаль. На самом деле он не попытался сказать «извините, вы можете покурить там», а захотел подчеркнуть, что здесь, на территории парка, курить запрещено. Намекнул, что «твое время, дядя, уже прошло». Раз работает здесь охранником, значит, и институтов не заканчивал. А если и закончил, то какой-нибудь отстойный. Родаки, точняк, платили большие денежки за его обучение, а он ни хрена не учился, только использовал свою смазливую рожу, чтобы развлекаться.

– Ой, далеко-то как! Но ничего страшного. Простите, я не знал, что здесь нельзя курить.

Я положил сигареты в карман и достал свой смартфон с дешманским тарифом, чтобы проверить время. Один час пятьдесят три минуты пополудни. Через семь минут начнется семинар. Я записался на него, отвалив за участие кучу денег, так что нельзя было опаздывать ни на секунду. Ну, может, на одну секунду и можно, но на десять или двадцать – западло. Если вдруг во вступлении к семинару будет сказано что-то важное, то его участники сорвут куш. Но не я.

– Что ж, э-э, простите, – сказал я и поспешил оттуда на полусогнутых, чтобы никто не заметил, что я сваливаю.

Лавируя между компашек с идиотскими рожами, я направился к выходу из парка. Я задевал их руками, плечами, и часто слышал, как они цокают языками от досады. И тогда, как будто кто-то нажимал на кнопку, моя шея автоматически втягивалась в плечи, тотчас из моего горла вылетал писк – можно было подумать, я стыжусь своих промахов. Все это вызывало во мне еще большее раздражение и злость. Но как только я вышел из парка и дошел до нужного здания, мне вдруг стало наплевать.

Ярко горящий в лучах солнца главный вход производил впечатление пафоса и богатства.

Я нырнул туда, где обещали привести меня к чему-то очень хорошему. Направился к лифтам с таким настроем, как будто уже добился успеха. Точно так же, проголодавшись, я шел в раменную и, еще толком не поев, уже становился бодряком. Я ударил по кнопке вверх. Кнопка не ушла вглубь, только лампочка зажглась, и лифт тут же пришел. Он привез меня на четвертый этаж, и я вышел в длинный коридор, где не было ни одной пылинки. С правой стороны коридора было несколько дверей. У одной из них, как перед модным рестиком, стояла графитовая доска, к которой скотчем было приклеено объявление: «14:00. Семинар “Одержи победу в успешном стабильном управлении капиталом”. 65+».

Зал был несколько продолговатой формы, шесть столов расставлены, как горизонтально разложенные костяшки для маджонга. Участников, наверное, где-то около тридцати. Стоящие рядами складные стулья были заполнены процентов на восемьдесят. В общем-то ничего удивительного. Сидели на них в основном лысые и седые. К счастью, я пока не из их профсоюза, и чтобы похвастаться этим, я нарочно сел между одним лысым седым мужиком и другим лысым седым мужиком. Один и другой подвигали стульями, чтобы втиснуть меня. Показушные жесты, не более, на самом деле их стулья ни на сантиметр не сдвинулись. Типичное идиотское поведение японцев, которые больше всего на свете пекутся о том, какое впечатление производят. У мужиков носки съехали с лодыжек – прям в подтверждение их интеллекта.

– Прошу прощения.

Бормоча себе под нос извинения, я посмотрел на часы. Ровно два.

Я достал из внутреннего кармана пиджака купленный в стойеннике[10] блокнот на пружинке и «монблановскую» ручку, которую больше сорока лет назад подарил мне дед в честь моего устройства на работу, и положил их на стол.