Тремарнок

Только теперь Лиз позволила этой мысли оформиться. Неужто это правда?

– Почему? – выдавила она.

Лицо у Айрис было измученное, под глазами круги, от носа к губам спускаются глубокие, будто трещины, морщины, волосы спутанные, неухоженные, накрашенный рот напоминает свежую рану, странно кривится. Глаза красные – явно плакала не один час. Во взгляде – страх. Айрис быстро отвела глаза, будто обжегшись.

Она снова заговорила, теперь медленно, подбирая слова:

– Это все, что осталось, больше ничего нет. Джим пьет и играет, а Даррен, – она всхлипнула, – я никогда не думала, что он… – Голос сорвался. – Даже у Кристи все плохо… И мне так жаль малыша Спенсера. Ведь он-то ни в чем не виноват. – Она надавила пальцем на уголок глаза, вдохнула поглубже. – Но тебе тут хватит. – Айрис мрачно улыбнулась. – Никто из нас не знал, что со всем этим делать, так что деньги нам колом в горле встали. Без них было лучше.

Это что, признание? Лиз ждала.

Айрис скривилась, словно от боли, словно была не в силах вынести внутреннего смятения.

«Ты присвоила мой билет?» – хотела спросить Лиз. Хотела услышать ответ. Любой. Тогда бы она помогла Айрис, выслушала ее, позволила бы снять с души груз.

Айрис опередила ее.

– Прости, – сдавленно пробормотала она.

Лиз не знала, что сказать в ответ. Она не ждала этого слова.

Айрис развернулась и зашагала к выходу.

– Подожди! – крикнула Лиз. – Нам надо поговорить. Что ты теперь будешь делать? И куда пойдешь?

Но Айрис не остановилась, даже не показала, что услышала. И скрылась в одном из коридоров, убегающих от вестибюля – в отделения, к палатам, лестницам, лифтам, выходам, парковке – к жизни, что ждала ее.

Лиз молча смотрела на коридор, в котором она скрылась.

– Надо же, как странно! – голос медсестры стряхнул с Лиз оцепенение.

Она напрочь забыла и о медсестре за стойкой, и даже о Рози, которую по-прежнему крепко прижимала к себе, и о конверте в руке. Рози, словно прочитав ее мысли, высвободилась.

– Мамочка, ну открой же! Что там внутри?

Медсестра тоже не могла больше сдерживать любопытство и вышла из-за стойки.

Лиз медленно просунула дрожащий палец под клапан и вытащила листок. Чек. Она медленно перевернула его, и сердце у нее остановилось.

– Ох…

На листке чернели цифры: 350 000, рядом прописью – «триста пятьдесят тысяч фунтов».

Говорить Лиз не могла, поэтому молча показала чек Рози, потом медсестре.

– Какая щедрость! – потрясенно воскликнула девушка. – Ведь это та женщина, что…

Лиз покачала головой – обсуждать Айрис сейчас у нее не хватило бы сил. К тому же она все равно не знала, что сказать. Главное сейчас – настоящее, надежда, что давал этот листок бумаги.

– Значит, мне не надо на лучевую терапию? – подала голос Рози.

Лиз ощутила укол вины. Разумеется, дочь растеряна, не понимает ничего. А она имеет право знать, что происходит.

– Именно. – Лиз улыбнулась. На осознание случившегося требовалось время, но времени у них не было. Она посмотрела на медсестру: – Мне нужно срочно поговорить с доктором Хорли.

Медсестра буквально сорвалась с места, явно счастливая от того, что невероятное событие выпало на ее дежурство и что именно она несет добрые вести. Пройдут недели, прежде чем она перестанет рассказывать об этом дне, анализировать каждую фразу, наделяя их смыслами, которых в них никогда не было.

Взяв Рози за руку, Лиз повела ее обратно в приемный покой. Пульс все стучал в ушах.

Если все это реально, значит, жизнь все-таки способна на сюрпризы. Неужели им с Рози и впрямь повезло? Или все это – странный сон? Она посмотрела на чек, потерла его пальцами. Вполне осязаемый. Это не галлюцинация.

Когда они сели, Рози уткнулась матери в грудь и спросила:

– А почему она так сделала? Почему вдруг взяла и отдала нам все деньги?

Лиз нахмурилась, раздумывая, что сказать.

– Не знаю, милая. Наверное, решила, что так правильно.

Такого объяснения Рози, похоже, для начала хватило. Она молчала, и Лиз погрузилась в раздумья.

Выходит, добро, несмотря ни на что, все-таки победило. Из-за растраченных денег она не переживала – большие дома, гоночные машины, дизайнерская одежда и дорогие путешествия ее никогда не прельщали. Главное, чтобы хватило на лечение Рози. И теперь дочь пройдет курс протонной терапии и, возможно, вернется к нормальной жизни, снова станет жизнерадостной маленькой девочкой. Ведь теперь-то все будет хорошо?

Она улыбнулась, и по телу разлилось тепло – словно она выпила горячего густого какао в промозглый холодный день.

«Может, – думала Лиз, обнимая Рози, – не так уж я в Айрис и ошибалась?»

Глава двадцать шестая

Америка! Статуя Свободы, Авраам Линкольн, гамбургеры, ковбои, чирлидерши, большие машины и небоскребы. А еще Оклахома-Сити, в котором расположен Центр протонной терапии.

Лиз и Рози спускались по трапу, щурясь на яркое, еще летнее солнце.

Жара едва не сбивала с ног. Над аэродромом висела дымка, намекавшая, что асфальт будет влажный и липкий. Тридцать два градуса по Цельсию – так сказал стюард в самолете. Девяносто по Фаренгейту. В Тремарноке даже самым жарким летом не бывало выше двадцати пяти.