Тремориада

Заяц скушал мухомор,
Перед волком отрубился,
Волк тем зайцем подавился,
Об волка́ медведь споткнулся,
Пузом на сучок наткнулся,
Завалил собой сосну,
Придавил сосной лису,
Брызнула та потрохами,
Покосило птиц зубами, —
Понаделала делов
Стая дохлых воробьёв —
Посекли шрапнелью лес,
Падая они с небес.
Ветер дует на сосну,
Нет зверей теперь в лесу.

Саныч был в ударе, пусть и околесица, но слова рифмовались сами собой. Талант не пропьешь. Сочинительский – в том числе. Кристину он не рассмешил, но та всё ж улыбнулась.

– Слу-ушай, – протянула она, переходя на «ты». – Это ты так с ходу придумал, иль стишок знакомый подвернулся?

– Хочешь проверить? – прищурился Саныч.

– В другой раз. А сейчас я ещё раз прошу тебя не шуметь ночью.

– Вот, чтоб мне провалиться! – перекрестился Саныч. – Может, зайдёшь? У меня бардак, но есть водка и душа нараспашку.

– Не, – усмехнулась Кристина. – Опять же, как-нибудь в другой раз.

Саныч закрыл дверь и вернулся к Мите и табуретке.

– Кто заходил? – спросил Полсотни.

– Соседка.

– Хорошая?

– Хорошая. Только ругается, что шумлю ночами.

– А мы больше не будем, – вздохнул Митя.

– Я так и сказал.

Прошёл час. Они попивали водку и посматривали телевизор, обсуждая происходящее. Началось кино «Баязет». Шла уж неизвестно какая серия. Русские солдаты защищали осаждаемую турками крепость. Наших мучила жажда. Трупы отчаянных солдат, допечённых жаждой, с фляжками, во множестве лежали за крепостными воротами на берегу реки.

Вдруг в спальне послышалось движение. Затем дверь отворилась и через порог в зал на карачках вполз Андрей.

– Налейте, – сказал он, пьяно улыбаясь.

– Н у, Баязет! – засмеялся Митя.

– Блин, от жажды не дадим пропасть! – захохотал и Саныч. Он налил полстопки, и добравшийся на четвереньках до табуретки Ведерников отчаянно замотал головой.

– По-о-олную! – смеялся уже и Андрей.

– Понял. – Саныч долил водки до краёв.

Ведерников залпом выпил, и Митя тут же сунул ему на вилке дольку селёдки.

– Гы-гы-гы, – закусив, гоготал Андрей, сидя на полу. – Водка уже не вставляет, хлороформу бы! Гы-гы-гы! Так я провожу свой досуг. Дайте сигарету. Чего смотрите?

– Кино, – ответил Саныч. – Наши умирают, но не сдаются. Кругом кровь и турки.

– У нас с Турцией было десять войн, – блеснул эрудицией полуживой Андрей. – Во всех вы победили. Не ездейте туда отдыхать, турки нас не любят на генетическом уровне.

Митя протянул Ведерникову сигарету. Тот взял с табуретки зажигалку, прикурил. Но, скурив лишь до половины, затушил окурок в пепельнице. Взгляд его резко помутнел. Он проговорил:

– Наливай ещё.

– Блин, – сказал Саныч. – Куда ты спешишь?

– А чё цедить-то, братка? Наливай, и пойду-ка я спать.

Саныч налил стопку. Андрей выпил, закусил и пополз на четвереньках обратно в спальню, невнятно напевая:

– Где-то на белом свете, там, где всегда мороз…

А через час сотрапезнички услышали, как его рвёт.

– Блин! – схватился Саныч за голову, представляя свою постель в блевотине. Матрас навсегда впитает дух желудочного сока Андрея.

Они с Митей зашли в спальню. На кровати сидел Ведерников и, скривив лицо, боролся с тошнотой. По его подбородку была размазана красная блевотина. И вся белая постель была перемазана кровью – теперь сомнений в этом не было.

– Ё-о! – только и вырвалось у Саныча. Он подскочил к Ведерникову. – Больно?

Тот отрицательно покачал головой.

– Тошнит? – вновь спросил Саныч.

Теперь Андрей кивнул утвердительно. Тогда сотрапезнички вдвоём потащили Ведерникова под руки в туалет. Тот на ногах не стоял. Но до унитаза дотерпел. Там его вновь вырвало. Желчью с кровью. Между позывами Андрей попросил оставить его. И сотрапезнички вышли.

Умывшись, Ведерников вышел на своих ногах. Впрочем, его один чёрт заносило.

– Ну, ты действительно Баязет в спальне устроил, – сказал Митя. – Кровищи-то!

– Надо «скорую» вызвать, – заключил Саныч.

– Не… – замотал головой Андрей, присаживаясь на диван. – Что вы гоните? Всё нормально. Наливай.

– Ты совсем не аллё? – спросил Саныч. – Какой тебе наливай?

– Да брось ты! – махнул рукой Ведерников. – Говорю ж, всё нормально. Наливай.

– Может, у тебя язва открылась? – предположил Митя.

– Сами вы язвы! – хохотнул Андрей. – Где там водка? Я ж могу и уйти, да купить. У меня отпуск. Хочу бухать!

Саныч пожал плечами и налил полную стопку. Ведерников выпил. После ещё. Затем его утащили в спальню-баязет. Сняв окровавленный пододеяльник и простыню.

Около двенадцати ночи в дверь позвонили.

– Кого это ещё? – проворчал Саныч.