Тремпиада

десятки раз поднимались и опускались тяжелые каменные блоки… стучал по древнему зубилу огромный молоток… высекались из камня искры… и мелкие осколки… и ступали по январской луже босые ноги… обутые в сандалии… корзины, в которых строители бережно переносили глыбы базальтовой породы … и ловко летающие перед камерой руки костюмерши… то накидку одёрнет… то джинсы повыше закатает, когда те явно вылезут перед объективом… она вымарывала роскошную бороду камнетёса… грязью из лужи мазала ноги каменщикам… в лохмотья превращала чистенькие тряпки, из которых только что ловко соорудила нам одежду…

— Сниматься в кино чертовски интересно! — восклицает писатель. И я соглашаюсь с ним.

— Но физически это бывает трудновато, — говорит он, и я опять соглашаюсь с ним, поскольку бутафорский камень, присутствовавший на короткой репетиции, мне заменяют базальтовым монолитом. Но и этого оказывается недостаточно режиссеру. И тогда он взлезает на второй уровень и притормаживает блок, через который перекинута веревка… а веревку эту тащу я… изо всех сил…

После съемок я попрошу приятеля Роже сняться вместе под аркой древней синагоги. Мысль о том, что эти ворота уже однажды выпустили нас в дальний путь странствий… не дает мне покоя!.. я думаю, что Роже тоже ощущал, как за его спиной, вместе со вспышкой фотоаппарата, вспыхивало морским сиянием небо!

Я видел как сквозь старательные тучи струился белым корабликом сизый дым мистического тумана… и я знал… я был уверен, что скоротечен будет этот праздник!.. Что отголоски того мира, где у причала стоит парусник, снова уведут нас в разные стороны, чтобы снова и снова пробудить в нас воспоминания!.. чтобы снова свести вместе… и… кто знает?.. быть может снова в парке Старого Города…

9. ИЛЛЮЗИИ КИНО

Какие–то специальные агрегаты поддавали таинственного тумана; и горели в мониторах костры, зажженные внутри строений храма.

От этих костров становилось хорошо. Так хорошо, словно, и впрямь, строил Храм… в душе своей.

красивая иллюзия… кино подарило возможность увидеть героев своих книг в несколько иных обстоятельствах… сейчас они все так и останутся строителями Храма.

Кино привнесло в жизнь этих людей сказку… которая как–то незаметно, буднично вошла в их жизнь… на правах подработки… тогда как в сотворенной сказке, они навсегда останутся ее героями… и будут они на экране не безработными статистами… а строителями… Мастерами… Мудрецами, возводящими стены своего Храма… на Святой для них земле… мой народ строил тот Храм… и я строил со своим народом!.. строил с азартом… раскрытым сердцем… строил так, как легко и радостно строят свою жизнь!.. строил, всеми своими знаниями, опытом… прошлыми жизнями!.. строил, как строят свою реальность добрые волшебники!.. те, что достигают в своих молитвах врат небесного Иерусалима!..

я строил храм с мыслями о своей женщине… строил, как вьют гнездо для голубки… и сердце моё переполнялось любовью и благодарностью… Это не я нашёл эту женщину… это Он мне её дал!

Женщину, рядом с которой я ощутил свободу полёта. Для такой… да где бы она ни появилась… на любом месте… мне казалось, я мог бы выстроить храм…

Но она не хотела храма. Она хотела деревенский дом где–нибудь в России и тихой, без разговоров о духовности жизни праведницы.

И мне на мгновение показалось там, на съемочной площадке, что не храм это я строю, а тот самый деревенский дом, о котором мечтала моя жена. И рядом — мои друзья и соседи. И мы строим все вместе. Строим так же легко и радостно, как некогда возводили свой Первый Храм, во дни Моше Рабейну.

Земные жилища богов. Дыханием своим и благодарностью в сердце, что зовется молитвой, выдыхал народ строителей в камни имя Его.

И потому, вовсе не был мне тяжек тот камень, который таскал я на второй уровень несчетное число раз перед объективом камеры.

И не было на лице моём ни усталости раба, ни тени усилия наёмника. Я смотрел на моих знакомых, приятелей, друзей, а они на меня. И мы, видели друг в друге не только соседей, жителей нашего городка. Мы были те самые строители. Волшебники. Мастера.

А потом… потом мы расхаживали по съемочной площадке, подшучивали друг над другом и подставляли себя под зоркий глаз фотоаппарата Роже. А тот уже запечатлевал другие моменты…

— вот я…

— это мы под аркой ворот древней синагоги… Строим ее. Возводим стены… будто… а это нам открылась маленькая тайна строителей… ишь, как ржём!..

— это мы с Роже… а это вся наша группа… Вот такие вот простые еврейские мордахи… Мастера, блин… строители…

с того самого дня, прочно вошла в меня мысль о земном доме… чтобы в большие, светлые его окна, в любое время могла бы впорхнуть моя Ирка…

10. НА ПОДСТУПАХ К «ПЕРЕХОДУ»

Неопрятный пес новой мысли снова загнал меня в угол… я и впрямь видел, как он смотрел на меня… умными такими глазами… и дружелюбно вилял хвостом… он как бы говорил:

— Сам видишь, дергаться не имеет никакого смысла… наблюдай и будешь цел…

Возражать не хотелось. И я наблюдал. А тупая игла прошила меня от макушки до пят.