Тренер

– Уж кто бы говорил, – проворчал Балкон.

Столешников оглянулся, крикнул с обидой:

– Да пошли вы все на хрен! Мне Платини руку жал, а вы…

Зуев смотрел на Столешникова странно блестевшими глазами. Смотрел на человека, чей постер висел у него с шестого по одиннадцатый классы. А ведь как ударил? Прямо как…

– Плохо, – Витя выдохнул, – жалко, блин… Вот ты дурак!

Марокканец, виновато пожав плечами, не ответил. Нехорошо получилось.

И пока все обвиняли друг друга в злобе и излишней болтливости, с поля вслед за Столешниковым тихонько ушла Варя.

Чего это у нас? Урна? Чем урна лучше мяча? И почему лучше, а не хуже? А, фиолетово, н-на-а-а, урна!

Ой, твою… больно-то как, хромать придется. И что это там было? Зачем позорился, Юра? Что отец бы сказал? Ладно, какая разница теперь?…

Тяжело идется, и машины нет… Почему нет? А, да! Он же накидался так… старательно. Обалдеть, главный тренер Юрий Валерич… Кто там сзади его зовет? Вроде Варя, женщина-врач, или показалось? Вот только не надо мне чудится… То президентша эта бросается спасает, видимо, кумира девичьей юности, то реабилитолог чудится, если о ней думать, когда не думаешь про игру, а про игру думать постоянно не получается, надоело…

Что вообще в голове у этого Марокканца, твою мать? Марокканец этот… какой он вообще марокканец, когда Брагин, когда рожа русская, смуглая только, тоже мне, африканец, африканцы – это Камерун, вот те африканцы… вратарь у них был Тома Н`Коно. Помнишь, Юрка, как они в девяностом кого только не надрали… да… Так и не сыграл с ними… все хотел на ЧеЭм зарубиться… И как этот… ну… вспоминай, ведро дырявое… Вспомнил! Хренов сенегалец…Стоп, почему сенегалец? Откуда в Камеруне сенегалец, как его… Роже Милла, во, точно… как он хотел станцевать у флажка… ламбаду. Блин… ох, чего же так тяжело? Надо еще накатить… только не с кем? А…

– О, реабилитолог?

Навстречу Столешникову из-под трибунного, уткнувшись в телефон, шла Варвара.

– Привет…

Столешников смотрел на нее, как в первый раз. Ну, или как на самом деле… в пятый, седьмой? Качнулся, понимая, что душа просит красивого общества, и вот оно, прямо навстречу.

– А чего стоим, кого ждем?

Хотел улыбнуться, но вышла только кривая развязанная ухмылка. Ну не способен он сейчас на голливудские улыбки. Кондиция не та. Да и настроения улыбаться нет. Варвара, кажется, не заметила.

– Я… Да… Жду… Ждала подругу, мы собирались в бар пойти, а она… – Варя мило так улыбнулась, уютно и мягко, с такими же, как у сестры, ямочками. – Позвонила в последний момент… Отменила.

Ну надо же… Прям в бар?!

Столешников пальцами изобразил странную фигуру, показывая на нее:

– Ты че, в таком виде по барам ходишь? У тебя че, платьев нет?

И ткнул в джинсы. Ну, а как объяснить, что надо платье? Именно, что только так.

– Есть. Повода просто нет надевать.

Ну да, он, Юрка Столешников – явно не повод. Он уже год ни для кого не повод надевать платья или что там еще.

Жалевший себя сейчас Столешников, конечно, не мог знать, как она бежала за ним, окликая, пока он навешивал ни в чем не повинной урне. Как специально срезала путь, чтобы «случайно» выйти к нему навстречу из-под трибунного. Не знал, да и к лучшему. В таком состоянии он бы вряд ли оценил.

– Понятно. Ну, ладно, чего…

Варя вздохнула, как будто с ребенком разговаривала.

– Ты же не домой сейчас?

Кто?! Он?! Он точно не домой…

– Не-а.

– Ну, тогда пошли.

– Куда? – удивился ничего не знавший и не понявший Столешников.

Варя пожала плечами.

– Ты, я вижу, выпил. Я бы тоже. Давай, составишь мне компанию. Пошли?

Ну пошли. Только вот идти как-то тяжело. Эй, женщина-врач, ты куда так быстро, ну стой, стой!

Галина, ждавшая смену на въезде у стадиона, только-только разъяснившая нянечке, что будет не раньше, чем через час, долго провожала грустным взглядом красавца-москвича, плетущегося за этой выпендрежницей врачихой. Окрутила, все-таки… А такой мужик…

В «Барабульку» они не пошли. Варя выбрала обычный бар на набережной, полный туристов и отдыхающих офицерских семей. Сейчас сборище фанатов «Метеора» вряд ли бы способствовало поднятию настроения у ее спутника.

Столешников не спорил, во-первых, потому, что в данный момент ему было совершенно наплевать, где пить. Во-вторых, наличие обычной публики и даже какого-то количества детишек успокаивали. На приключения, тем более, если и потянет, то вряд ли с серьезным исходом. Присутствующие мужчины казались вежливыми той самой вежливостью, что позволяет даже дав по морде, потом аккуратно привести в чувство и отправить домой.

Так что выбор Варвары его вполне устраивал. И разговор наконец-то сложился. Прямо-таки по душам.

Сидеть с женщиной где-то в кабаке, если та потянула тебя сама, это интересно. Особенно когда понимаешь, что именно вот эта женщина, скорее всего, не просто так тебя с собой увела.

Правда, думать было тяжело. Немного звенело в голове, потом закружилось, но он справился, не бегал никуда, только заказал чаю, отошел немного, а вот сейчас, поражаясь ходу мыслей, удивился сам себе, спросив нагло и… совершенно нагло:

– …А на личном что? Муж есть?

Варя ответила не задумываясь:

– Нет, конечно.