Тренер. Молодежка

Валерий Гуров Тренер: молодежка

Глава 1

«Если б водка была на одного —
Как чудесно бы было!»

Владимир Высоцкий

– «Столичная» в наличии?

– Восемьсот рублей, – продавщица не подняла глаз, в экран смартфона залипла.

Восемьсот… итить твою мать, только на прошлой неделе за семьсот пятьдесят брал. Я вздохнул, расстраиваясь – дорого водяра стоит, зараза такая. Акцизы понапридумали фантазёры запиджаченные, налоги ввели дополнительные – не нажрутся никак со своей инфляцией.

– Если будете брать, то поторопитесь, дедуль, я кассу через минуту закрываю.

Я вымерил девчонку строгим взглядом. Сама ты дедуль, сопля зелёная, дедулькает тут. Достал купюры, отсчитал восемьсот рублей и на прилавок положил хиленькой, но стопочкой – пусть твой Вартан Оганесович подавится (имя было числилось владельцем магазина на бумажонке под стеклом).

– Буду брать. Меня вообще-то Иван Сергеевич зовут – так, для справки.

Продавщица закатила глаза – мол, достал старый. И что за молодежь пошла? Никакого уважения к старшему поколению не демонстрирует. Эта хорошо хоть не тыкает, а то встречаются и такие распоясавшиеся, у кого тыкалка не выросла, а к старшим по имени отчеству не обращаются. Демократии в сериалах пересмотрели. Сталина на них нет.

Продавщица, не отрывая глаз от телефона, поставила на прилавок 0,5 «Столичной», сгребла купюры, сунула в кассу. Водка смотрелась на прилавке, как молодая Клаудия Шифер на подиуме. Помню раньше такую за 4 рубля 12 копеек торговали, все для людей было – пей не лезет. Вот мы и выпивали после игр второй лиги, надо же расслабляться в автобусе. Первая лига, они да, на самолетах шиковали, пили армянский коньяк – мажорье, а во второй мы на выезд чем придётся добирались, то автобусы, то поезда. Однажды в прицепе трактора катались, с арбузами и ничего, с узбекским Гулистаном ничейку раскатали в 71-м году…

Сейчас же на пенсию в 15 тысяч рублей не разгонишься особо. Но сегодня случай особый. Правда водка ни чета той, что раньше… Башка на утро раскалывается и в другой раз пить или не пить крепко задумаешься.

Но в Питере – пить, я бутылку взял, в авоську сунул и из магазина вышел, прихрамывая – старая травма, двадцать лет на футбольном поле кроликом Энерджайзером отбегал. Это сейчас батарейки сели и фрукт я уже не тот. Скис.

Вечер был поздний и дождливый. Паршивый, под стать настроению. Я полной грудью вздохнул прохладный воздух и пошёл домой. Сегодня случился последний день моей работы в ДЮСШ, где я детишек футболу тренировал. Теперь вот на пенсию попросили, поэтому и задержался допоздна – бумажки подписывал, бюрократию разводил, дела сдавал. Больше тридцати лет тренерского пути осталось за спиной и вот – конец бесславный настал.

– Пора тебе на пенсию деда Ваня, – как сказала молоденькая бухгалтерша с грудью, как два бидона.

Чувства у меня были самые смешанные. Казалось бы, пузырь купил, сала шматок в авоське лежит, тонкими ломтиками нарезать и за карьеру не стыдно. А на душе все равно паршиво так, галиматья… и отмечать сегодня придётся одному, отчего вдвойне грустно. Любка, жена моя, умерла во время трыклятой пандемии. Инфаркт забрал. На вызов скорая ехала дольше двух часов, а когда приехала, то молоденькая фельдшер в маске только руками развела – не дышит твоя бабка, старый. Смятая пятисотрублевая купюра так и осталась сжата в кулаке, всегда деньги врачам совал. Но в тот день спасти Любаню не успели, хотя я верил до последнего.

– Мечтали ведь умереть в один день, – грустно вспомнил я, проходя по пустой аллее и рассматривая капли дождя, моросящие в лучах фонарей уличного освещения.

Мы с Любкой здесь на первое свидание ходили, молодые, верящие, что светлое социалистическое будущее наступает. Вон там, где теперь гаражи стоят, любимая стекляшка располагалась, а какой там подавали сливочный пломбир – пальчики оближешь.

Но хочешь жни, а хочешь куй, все равно получишь… и теперь ощущение у меня такое, как будто вся жизнь зря прожита и я под завесу «буй» получил. А ведь всегда не хватало малости, вот почти дотянулся и ускользает счастье. И работал много, и рук не покладал, но все не складывалось как-то. Сначала с футболом завязал в двадцать с хвостиком, разрыв крестов получил, как раз на матче когда за мной из первой лиги свататься приехали. Это сейчас тебя от крестов на ноги поставят, а в 70-х сразу с футболом заканчивать пришлось. Потом на тренерской карьере точку поставил, когда понадобилось лицензию получать. Всегда по жизни правду матку рубил, чем со многими отношения испортил. Не нравилось людям правду о себе слышать. Так и с тогдашним президентом футбольного союза отношения испортил на корню и безвозвратно. Кто ж знал, что Слава Овсов, которому я в раздевалке на мачте в Ленинграде пистонов вставил, ввысь пойдёт и обиду через года пронесёт. По итогу меня в ВШТ не взяли, комиссия развела руками – вы Иван Сергеевич человек заслуженный, матерый, но у нас 1000 заявок, а отбираем только 60.