Тренер. Молодежка

– Вызывал, Иван. Не стой, проходи и присаживайся, будь так любезен, – начальник команды указал на свободный стул рядом со столом.

Николай Петрович имел особую манеру речи и говорил крайне неторопливо как будто на распев, тихо, но заставлял себя слушать. Я прошёл в кабинет, подвинул стул к столу и присел, вытягивая травмированную ногу.

– Прошу снова об одном и том же, – Классников протирал очки. – Не надо никаких отчеств применительно к моей персоне.

– А как надо?

– Просто Николай Петров, – он ответил не сразу, с минуту разминал губы, как будто что-то жевал.

Пока начальник команды тянул с ответом, мне удалось рассмотреть, что листы на столе это по большой части – расходные ведомости с кучей цифр. Но был среди них один лист, украшенный фирменной спартаковской символикой, на нем вычерчены столбцы, в которые вписаны матчи, проходившие в Москве – игры дубля, второй лиги, основы «Спартака». И почерком написано красивым, каллиграфическим.

– Намотал на ус, Николай Петров! – коротко кивнул я.

– Хорошо, что намотал, – как-то через чур сухо ответил начальник команды и удовлетворенно кивнул, складывая бархотку пополам и пряча. – Как Алла поживает?

Я не сразу смекнул, что спрашивает Николай Петрович про мою «жену». Классников всегда подгружался во все дела команды и охотно интересовался в том числе семейным положением футболистов, выучивал имена жен и детей. При надобности помогал решать бытовые проблемы, которые отвлекали игроков от игры. Тем более удивительным вопрос прозвучал в том разрезе, что свадьбе Павлова и Аллы без году неделя, а о новой жене своего форварда начальник команды уже знал.

– Вернулась из Сочи, хорошо ее там приняли? Я лично звонил в санаторий, чтобы о жене твоей позаботились.

– Вернулась только вчера, не жалуется.

– И когда вы теперь детишек планируете рожать?

– Не в этом году точно, – уклончиво ответил я, не говорить же что вчера Алла со скандалом ушла из дома и вообще я считаю «свою» жену шалашовкой, из тех, что ещё надо поискать.

Я остро чувствовал необходимость задать начальнику свои вопросы, поэтому начал заходить издалека, переключая разговор. Тем более, что сам Николай Петрович к сути дела отчего-то переходить не спешил.

– Вот давно у вас хотел спросить, а откуда название «Спартак» пошло? – пришел в голову вопрос, я смотрел на листок с эмблемой клуба.

– Интересно?

– Ну я б не спрашивал.

Классников вновь принялся губы разминать, от чего малость клинило – на нервы действует жутко, давление прям психологическое. Лишний раз вопросы не захочешь задавать или тысячу раз подумаешь.

– «Спартака» Рафаэлло Джованьоли читал?

– Угу, кто ж не читал.

– Вот оттуда и название появилось, а почему вдруг интересуешься?

Я плечами пожал, ну и попер в «атаку» на Гайдая, заранее соломку подстелив.

– Знаете ли, Николай Петров, вот вы у меня о детях с Аллой спрашиваете. Какие дети в коммуналке и без средств к существованию, детей особо не нарожаешь. Но видимо в «Спартаке» это норма вот так бывших игроков хоронить? – я приподнял бровь. – Пытаюсь просто понять, откуда эта норма пошла, может как с названием команды связано… философия у клуба такая?

Николай Петрович, наконец, перестал протирать очки. Надел их и внимательно посмотрел на меня своими большими живыми глазами.

– Это ты у меня как динамовец спрашиваешь, да Иван?

– Причем тут динамовец? Я у вас как игрок «Спартака» спрашиваю, пусть и бывший.

– Как причем? При том, что ты в другой клуб на переход заявление писал. Что в Спартаке тебе не нравится, жаловался? Требовал тебя из команды отчислить после кубка, угрожал связями в министерстве и дружбой с генералами…

– Когда я такое писал? – изумился я, опешив, но быстро себя в руки взял. – Честно говоря, не припомню.

– Ты не припомнишь, а я припоминаю, потому чего ты удивляешься? И причем тут философия клуба? – продолжил Классников. – Я лично заявление твоё подписал, когда ты грозился, что голы перестанешь забивать. А оно теперь вон как обернулось.

Поворот получился весьма неожиданный. Но для того, чтобы сформировать отношения к словам начальника команды, мне требовались доказательства. Вполне возможно, что Николай Петрович брал меня на понт, прощупывал. Не похоже на него, но ни о каком заявлении я не помню, а прежний Павлов, хоть и был парень шибутной, вряд ли мог сотворить такую глупость и так подставиться. Однако я даже не успел возражение озвучить, как Классников открыл верхний ящик рабочего стола, достал оттуда от руки исписанный лист бумаги.

– Вот, пожалуйста, – Николай Петрович положил передо мной заявление. – Ты его по почте отправил на мое имя. Неужто запамятовал?

Я взял заявление, ознакомился, приподнял бровь – так и есть «прошу отчислить, требую…» и далее по списку один в один те угрозы, которые только что начальник команды озвучил. Выходит, что Дуба, Граблев и остальные ребята не обладали все полнотой информации по конфликту… да уж.