Тренер: молодежка

— А как ты узнаешь, что мы будем орать, если с нами в автобусе не поедешь? — спросил Прокофьев.

Слова Ленки о пляже впечатлили молодых и их лица засияли, как начищенные до блеска блюдца в столовой. Про встречу с футболистами все сразу мигом забыли, зато появился другой животрепещущий вопрос, который Баграмян за всех сразу озвучил:

— Елена Анатольевна, а вы купаться будете, если на пляж пойдем, ну в смысле, если вы успеете вернуться? — застенчиво спросил он.

— Баграмян, а почему тебя это интересует? — скорчила строгую мордашку комсомолка.

Я усмехнулся про себя — ну-ну, как будто ты не знаешь почему этот вопрос интересует пацанов. Молодой не ответил и дебильно улыбнулся.

— Посмотрим, может и буду, — заверила Пупс.

Парни довольно заухали — еще бы, какой шанс наворачивается поглазеть на свою «воспитательницу» в купальнике. Я поймал себя на мысли, что сам был бы не прочь на Пупса посмотреть и невольно облизал пересохшие губы.

— Иван Сергеич, а можно программку матчевую с собой забрать? — спросил Ануфриев, державший программку свернутой в трубочку.

— Если нужна — забирай.

Пошли к автобусу — парни первыми ломанулись с трибуны, мы с Еленой Анатольевной двинулись следом. Я аккуратно так придержал ее за локоток.

— Попрошу минутку вашего внимания дорогуша.

— Иванов, я кажется вас просила сегодня меня не трогать? — попыталась отшить меня Пупс. — И про ваши эти «дорогуши» я тоже предупреждала — обращайтесь ко мне по имени отчеству.

Я не отступил.

— Минута вашего времени, — повторил я.

Ленка остановилась, повернулась ко мне и уперла руки в боки, притопывая ногой. Я отчетливо видел, как на месте покраснения на запястье, расплывается синяк. К утру он станет лиловым. Прихватил Сиомонов знатно, со всей дури, что у него наличествовала.

— У вас ровно минута, Иван Сергеевич! У меня от вашего футбола уже раскалывается голова, а еще дел по горло на вечер.

Ребята, понимая, что мы с Пупсом отстали, тоже остановились, Ануфриев вопросительно посмотрел на меня. Я коротко кивнул ответ и отмахнулся — идите, встретимся у автобуса. Вернул взгляд на Лену.

— Мне почему-то кажется, что голова у вас раскалывается по другому поводу, Елена Анатольевна? — строго спросил я, расставаясь с маской галантности и глуповатым выражением лица.

— Вы сейчас о чем таком говорите?

— О товарище Симонове, полагаю, — я кивнул на ее руку. — Я хочу отговорить вас от встречи.

Пупс аж побелела все при упоминании фамилии журналиста.

— Откуда вы знаете его?

— Просто мне почему-то кажется, что из-за него вы хотите поскорее стадион покинуть? Вот и навел справки у знающих людей, — пояснил я. — Вы ведь на встречу с ним собрались? Зачем только? Одного синяка мало?

Ленка замолчала, задумалась, а потом ни с того ни с сего влепила мне пощечину, да такой силы, что у меня мозги внутри черепной коробки встряхнуло и на 360 градусов повернуло. Удара я не видел, поэтому увернуться от пощечины не успел.

— Не лезьте не в свое дело Иван Сергеевич! — взвизгнула Пупс.

— Мне кажется, что тебе нужна помощь? — растерянно ответил я. — Или ты лупишь каждого, кто приходит тебе с предложением помочь?

— Знаете поговорку про любопытную Варвару, которой на базаре оторвали нос? Повторю — не лезьте не в свое дело, Иван Сергеевич! Мне не нужна ничья помощь, тем более с Симоновым! Мало вам что ли без того проблем!

Я удивленно потирал ладонью ушибленную щеку, кожа горела после пощечину, скворчала как раскаленная сковорода с брошенным на нее куском масла. Бить Ленка умела, как надо, будто Джо Луис, а не крошечная девчонка, в которой даже пятидесяти килограммов весу нет. Я думал как бы ответить Елене Анатольевне на ее выпад, и варианты в голове перебирал, но Пупс крутанулась и зашагала прочь, не оставляя мне особого шанса.

— Вы, гражданочка дура круглая, — в обиде выпалил я.

Глава 17

В «Колосок» возвращались к ужину, хотя есть никто особо не хотел — сладкая вата на стадионе придала молодежи сил и перебила аппетит. От утреннего похмела не осталась и следа. Что сказать, навык постельного режима ввиду последствий «чрезмерного употребления» (знаем, проходили) приходит с годами, а когда тебе восемнадцать — метаболизм творит чудеса. Поэтому на обратном пути, ребята обсуждали игру и были полны свежих эмоций. Зацепила их игра московского «Спартака», показали футболисты почему «народной» командой называются. Но тут и команде Кузьмича надо отдать должное — никто автобус в штрафной не ставил, играли в открытый футбол, чем и порадовали болельщика.

— Пацики, вы видели, как ввозил Шалим*в торпедовцев в центре поля? — восхищался игрой красно-белых Осипов, у которого от волнения руки вспотели и он ладони о шорты все время вытирал.

— А мне понравился Родионов, — вторил Прокофьев, выпучив глаза. — Мяч блин, как к ноге прилипает, сука на клей приклеил.

— Не, не клей, он у него как на веревочки привязан! — хохотнул Ануфриев.

— Вот это внатуре круто! — согласился Прокофьев. — Лучший игрок матча, по любому!