Тренинг уверенности в себе

Как вы видите из этого диалога, использование Игры в туман дает несколько преимуществ. Прежде всего она учит ученика внимательно слушать, что говорит критик. Если кри­тик говорит, к примеру: «Вы похожи...», ученик отвечает: «Вы правы, я похож...» Если тот говорит: «Я думаю...», ученик отвечает: «Я понимаю, почему вы так думаете...» Новичок учится реагировать только на то, что ему действительно сказа­ли, а не на намеки, которые кроются под критикой. Это учит новичка быть хорошим слушателем: слышать то, что ему гово­рят, а не читать мысли и не интерпретировать то, что ему сказали, не сомневаться в себе. Вдобавок, этот навык помогает новичку думать в терминах вероятности, а не в абсолютных понятиях, таких, как да—нет, черное-6елое, 100 процентов— ноль. Разумеется, ученику мало что приходится делать, но тем не менее он делает свое дело. Вероятно, у него не идеально чистые волосы: он же не вошел в класс прямо из душа Любое критическое замечание заключает в себе хотя бы каплю правды. Когда на занятиях мы отрабатывали Игру в туман, в определенный момент хотя бы один из студентов спрашивал: «Как я могу согласиться с неправдой? Я не собираюсь лгать о себе!» Как показывает опыт, вопросы такого рода возникают в двух случаях. Первое: из-за глубинного ощущения, что сама крити­ка — «неправда». Второе: ученик настолько не уверен в себе, что ему чрезвычайно необходимо, чтобы его поддерживали чем-то позитивным. Работая с такими студентами, я обычно говорил что-нибудь в таком роде: «Что бы вы сделали, если бы кто-то сказал вам, что вы висите в трех футах от земли?» Стоя твердо на земле и имея тому физическое доказательство перед глазами, вы, скорее всего, не стали бы вообще ничего отвечать, только бы рассмеялись. Но как насчет того, чему у вас нет точного, абсолютного, гарантированного доказательст­ва? Например, если кто-то говорит вам, что вы глупы, что вы скажете? Что вы не глупы, так? (Студенты всегда отрицатель­но мотают головами.) Что ж, примите поздравления! Вам повезло, что вы говорите со мной, я весьма глуп. Иногда я делаю очень глупые вещи. Иногда я очень умен, но большую часть времени я глуп. Глуп в сравнении с кем? В сравнении с Эйнштейном я — деревенский идиот. С другой стороны, в сравнении со множеством людей я — просто гений. Так что, когда мне говорят, что я глуп, я могу с готовностью с этим согласиться. Вы, возможно, правы, в сравнении со многими людьми я действительно глуп, и в сравнении с самим собой я иногда просто тупица. Таким образом, я выслушиваю все, что люди обо мне говорят, и сомнения оставляю им. Они, воз­можно, и правы, но я все равно принимаю свое собственное решение по этому поводу и делаю то, что я решил».

Один из студентов вовлекает меня в следующий корот­кий диалог:

Студент: Вы знаете свой «ай-кью»?

Я: Да.

Студент: Он выше нормы, выше 100?

Я: Да.

Студент: Тогда, как вы можете Играть в ту­ман со мной, если я скажу: «Ваш «ай-кью" на­столько ниже нормального, что и слабоумный мог бы заменить вас? »

Я: Просто. Я бы сказал: «Я не удивлен тем, что вы так считаете. Иногда моя голова так плохо ра­ботает, что мне становится интересно, не вышло ли с моим „ай-кью" ошибки».

Студент: Попробуем о другом. Вы «голубой»?

Я: Я так не думаю.

Студент: Скажем иначе. У вас есть гомосек­суальный опыт?

Я: Нет.

Студент: Тогда как вы можете согласиться со мной, если я скажу: «Вы — самый озабоченный мужчинами преподаватель из всех, кого я когда-либо видел. Вы пристаете ко всем вокруг!»

Я: Опять просто. Я могу сказать: «Может быть, вы правы. Интересно, оттого ли это, что я не столь же силен сексуально, как раньше. В семнадцать лет я думал о сексе все время. Теперь я думаю об этом только половину своего времени!» Я ведь не всегда совершенен в своих ответах. Хотите попробовать еще раз?

Другой вопрос, который я слышал от студентов во время тренировки Игры в туман, звучал так: «Но были ли вы искренни, когда соглашались с моей критикой?» На этот про­вокационный вопрос я отвечал вопросом: «Какова вероят­ность искренности?», или, как мой коллега Фрэд Шерман из Сан-Диего : «Разве это имеет значение?» Такой вопрос мог возникнуть у студента, который очень «прикован» к логике и искусственным системам типа «правильно—неправильно», которыми обычно пользуются манипуляторы. Фрэд как-то заметил, что человек, который задал такой вопрос, может чувствовать себя хорошо с ним как с учителем только в том случае, если «все искренне» или «все неискренне»; что-то среднее его не устраивает. Ему не нравится, когда для описа­ния правды используют язык вероятности.