Тренировочные часы

— Не знаю. В последнее время я не слишком задумываюсь об отношениях. Честно говоря, кто хотел бы быть со мной, Рекс? Я не совсем хороший улов в данный момент.

Я примерно на шестом месяце беременности, и мой живот растет с каждым днем. Гормоны не в порядке, и я все время плачу. Конечно, мои волосы и кожа выглядят потрясающе, и я не набрала много веса во время беременности, но…

Рекс выпрямляется во весь рост, медленно приближается ко мне, берет меня за руки.

— Я считаю тебя хорошей партией, Анабелль Доннелли. Ты и твой неоново-розовый плакат были, наверное, лучшим, что случилось со мной в этом году. Без тебя, я бы вел себя как придурок где-нибудь, растрачивая свое гр*баное образование.

О боже, он слишком, слишком мил.

— Ты можешь найти кого-то лучше меня, Рекс, — тихо отчитываю я, позволяя ему переплетать наши пальцы. — И твоя мать умрет от сердечного приступа, если ты начнешь встречаться со мной.

Я знаю, потому что встречалась с его матерью. Она одна из тех светских пригородных домохозяек с регулярными инъекциями ботокса и надутыми губами. Она любит меня, как друга своего сына, но если бы у нас были романтические отношения, у нее случился бы припадок истерики.

Рекс пожимает плечами.

— Может да, а может, и нет.

— Рекс…

— Ты хотя бы позволишь мне поцеловать тебя перед уходом?

Да. Да, я позволю ему поцеловать меня. Я не замужем и одинока, и отец моего ребенка не сделал никаких заявлений. И мне любопытно.

Я поднимаю подбородок, а его руки скользят по моим плечам и шее, обхватывая мое лицо, как Эллиот делал десятки раз в прошлом. Боже, контакт такой приятный.

Его губы робкие, как порхание бабочки, мягкие, нежные и пытливые, постепенно обретающие уверенность. Он нежно целует меня, и мне любопытно открыть рот, позволить его языку проскользнуть внутрь.

Наши дыхания смешиваются. Языки сплетаются.

На вкус он, как жвачка и одеколон, который я купила ему на день рождения, чтобы заменить ужасный запах, который он всегда носил раньше.

Поцелуй длится недолго, но он приятный.

Определенно приятный.

Мои пальцы не скручиваются в носках, как с Эллиотом, но что касается первых поцелуев, у меня были и похуже, с парнями, которые не заботились обо мне, как Гандерсон.

Тем не менее, достаточно ли хорошо?

Как бы я ни боялась остаться одна, справедливо ли давать Рексу надежду? Я прикусываю нижнюю губу, размышляя.

— Никогда не думал, что у меня будет шанс поцеловать тебя — никогда за миллион гр*баных лет.

— Почему?

— Потому что ты... это ты.

— Что это значит?

— Ну, во-первых, ты дочь тренера Доннелли. Он уволил меня и возненавидел до глубины души. Во-вторых, это дурацкое пари. В-третьих, ты красивая, умная и должна знать, что лучше не дружить с кем-то вроде меня.

Я кладу руку ему на плечо и нежно сжимаю.

— Ты больше, чем дурацкие розыгрыши и безвкусные шутки. Вот почему я дружу с тобой, Рекс. Я вижу в тебе хорошее. Ты один из моих лучших друзей.

— Я могу смириться с такой оценкой. — Он замолкает, оставляя след на моей руке. — Можно тебя кое о чем спросить?

— Конечно.

— Ты ждешь Эллиота?

Я избегаю его любопытного взгляда.

— Определи, что значит ждешь?

— Анабелль, ты ведь знаешь, что он не вернется? — спрашивает он так тихо, что у меня опускаются плечи.

Почему он это говорит? Мне не нужно, чтобы он указывал на очевидное — это заставляет меня дерьмово себя чувствовать.

— Знаю, что он не вернется, я не дура. Я смотрела ему вслед — дважды.

Пятясь, Рекс скрещивает руки на груди и прислоняется к стойке.

— Ты должна быть реалисткой. Он ушел и живет своей жизнью. Ради бога, видеочат и электронная почта — что это за отношения? Какое участие ты хочешь для ребенка? Заочный папа или тот, который прямо здесь? Я здесь, бл*дь, Анабелль.

— Рекс, не делай этого сейчас.

«Пожалуйста, не надо», — мысленно умоляю я.

Я уже и так запуталась. Рекс обнажает свою душу, когда моя еще не готова для него.

— Прости, Анабелль. Вот как я себя чувствую и сильно повзрослел за последний семестр. Просто хотел, чтобы ты признала это, и, возможно, когда будешь готова, дала мне шанс. Я собираюсь стать инженером, — хвастается он.

Сокращаю расстояние между нами, поднимая ладонь к его щеке, нежно поглаживаю ее.

— Ты так добр ко мне, а я ничего не сделала, чтобы заслужить это.

— Ты шутишь? Ты мой лучший друг — все остальные бросили меня, когда я облажался. Ты единственная, кто прикрывает мою спину, а теперь я прикрываю твою.

— Боже, ты такой ...

— Потрясающий? — Рекс одаривает меня дерзкой ухмылкой. — Понимаю.

Я похлопываю его по лицу.

— Ну и эго у тебя, парень.

— Это помогает мне пережить день, Доннелли. Такие дни, как этот, когда я изливаю свое сердце, а его топчут.

Мои руки в оскорблении взлетают к бедрам.

— Я не топчу твое сердце, ты тряпка!

— Но ты никогда не влюбишься в меня, не так ли?

— Я не... — Думаю, нет. — Я не знаю.

Мы смотрим друг на друга, в кухне тихо, только часы над окном громко тикают. Тик-так. Тик-так.

Затем из передней части дома раздался стук в дверь. Три коротких удара, за которыми последовала еще более оглушительная тишина.

— Думаю, это намек на то, что мне пора уходить.