Трепет света (ЛП)

Я поглаживала Китто, стараясь не выдать даже напряженностью своего тела тот секрет, что хранила. Холли с Эшем по стандартам гоблинов были извращенцами. Им на самом деле нравился нежный секс, а Эш наслаждался оральным, что среди гоблинов означало бы, что он считал себя подчиненным мне или любому, кого бы он ни приласкал ртом. Я несколько недель уговаривала Китто позволить мне ублажить его ртом, поскольку он опасался, что это навредит моей репутации среди гоблинов, а нам все еще нужна их поддержка, чтобы держать под контролем наших врагов или, по крайней мере, не дать им пока на меня напасть. Если гоблины прознают о том, какие виды секса нравятся братьям, их репутация будет разрушена. Это может стоить им жизни, ведь если вас сочтут настолько слабыми, вызовы на поединок станут бросать вам так часто, что рано или поздно вы проиграете, а для гоблинов есть только один вариант проигрыша — смерть. Повезло мне, что у сидхов другое мнение на этот счет, не то я погибла бы задолго до своего побега в Лос-Анджелес.

Кураг, король гоблинов, и Нисевин, королева фей-крошек Неблагого двора, согласились подождать платы по договору до тех пор, пока не родятся дети. Гоблинам придется ждать, пока мне не позволят заниматься сексом, и пока это не случится с отцами моих детей, а вот Нисевин может попросить свою кровавую плату уже в скором будущем. Их крошечным ротикам была предложена лишь капля крови, но дикая магия, которая вернулась с моими припозднившимися руками силы, одарила бескрылых фей-крошек крыльями и наделила другими силами тех из них, кто испил моей крови и затем разделил со мной постель. Легенды гласят, что некоторые среди фей-крошек могли становиться размером с человека, но мы полагаем, что эта способность утрачена вместе с другими силами, и пока мы не встретили фею-крошку, способную на это. Я по-прежнему считаю, что из них получились бы отличные ассасины, хотя Нисевин уверяет, что они никогда ничем подобным не занимались. Не уверена, что верю ей.

— Ты думаешь о чем-то, что заставляет тебя грустить или беспокоиться, — мягко проговорил Китто.

— Феи-крошки могут снова потребовать свою каплю крови раньше, чем гоблины потребуют свою частичку плоти.

Он снова уткнулся лицом мне в плечо, погладив рукой по спине.

— Ты боишься фей-крошек?

— Помнишь дело, в расследовании которого мы помогали полиции? Оно научило меня, что феи-крошки могут быть так же безумны и опасны, как и любой из нас.

Я задрожала при воспоминании о том, что едва не случилось, когда наша крошечная убийца попыталась вырезать малышей из моего тела и разрушить то, чего у нее никогда не будет — обычная жизнь с тем, кого она любила. Говорят, влюбленного любит весь мир, но отверженная любовь может стать столь же уродливой и опасной, сколь и ненависть.

Китто поцеловал мое плечо.

— Мне жаль, Мерри, как мог я забыть об этом.

Я покачала головой, и мои длинные волосы заскользили по шелку, а значит я двигалась сильнее, чем предполагала, словно пыталась вытряхнуть воспоминание об этом зле из своей головы, но прошло еще слишком мало времени, чтобы память об этом поблекла. Я тогда была на первом триместре беременности, и из-за этого дела мужчины наложили вето на расследование других дел детективного агентства Грея и Харта до рождения малышей. Столь многое было отложено до родов, а теперь мы стояли рядом с детьми. Тройняшки — первые родившиеся сидхи за многие века.

А теперь каждый, кто ждал рождения детей, задается вопросом, когда можно будет переговорить со мной и как, хотят ли они продлить соглашения, союзы или… Некоторые при дворе Тараниса хотели увидеть моих детей, родившихся изуродованными монстрами, что по мнению Золотого Двора случается с каждым сидхом, присоединившимся ко двору Неблагих. Это было неправдой, но, как и в другие по-настоящему грязные слухи, в это многие верили.

Теперь, когда первые фотографии малышей опровергли слухи, посмотрим, насколько серьезна Благая знать в своем намерении иметь своих детей. Если я действительно могу подарить им малышей, они могли бы пойти на многое, в том числе и на возможное убийство Тараниса ради меня. Я предпочту, чтобы он погиб от руки своих подданных, чем рисковать своими любимыми, позволив им сразиться с ним, или самой сделать это… Даже мысль об этом была слишком нелепа. Он бы убил меня. Он бы просто убил меня. Конечно, он бы хотел сделать меня своей королевой, потому что полагал, что, изнасиловав меня, сделал мне ребенка. То, что для него казалось разумным, было лишь еще одним свидетельством его безумия.

Я стояла в тепле своего халата и рук Китто, в окружении наших трех малышей, и хотела лишь наслаждаться удовлетворением и счастьем, но нужно было еще так много сделать, предстоит так много смертей, потому что я наконец признала, что лишь смерть, по крайней мере, одного моего родственника подарила бы мне и моим близким безопасность.