Трепет

– Это еще не все, – продолжил Русатос. – На прощании Игнис показался всем, и Процелла Тотум присягнула ему.

– Присягнула? – побледнел Пурус. – Тотумскому отбросу? Убить! Не так, как Армиллу. Но убить. Растерзать по-разбойному, на тракте. На куски разорвать! И прикажи своим людям в Лаписе, чтобы присматривали за ее братом, за Дивинусом. Если что…

– Дивинус полезен живой, а не мертвый, – заметил Русатос. – Кто его заменит?

– Да хоть его мать, – стиснул кулаки Пурус. – Не о том думаешь, что еще? Софус вернется, расскажет в подробностях!

– Милитум не вернется, – сказал Русатос.

– Откуда знаешь? – нахмурился Пурус.

– Зачем ему возвращаться на смерть? – пожал плечами Русатос.

– Откуда он знает… – хмыкнул Пурус. – Прикажу, все поползут сюда – и Милитум, и Адамас, и Соллерс – все!

– Адамас объявил большой траур по королеве, – проговорил Русатос. – Все ее родные и близкие по древним атерским обычаям на год оставляют попечение о своих землях, перепоручают это слугам. Только война может заставить прекратить траур.

– Это дурацкий обычай, – вскипел Пурус. – Он не в ходу уже сотни лет!

– Ты можешь уничтожить Тимор, но не можешь отменить обычай, – заметил Русатос. – Если позволишь дать добрый совет…

– Так ты советник или мастер тайной службы? – скрипнул зубами Пурус.

– Я твой верный слуга, король, – склонил голову Русатос.

– Что еще? – крикнул Пурус.

– След Фламмы, – проговорил Русатос.

– Что? – захрипел Пурус.

– След Фламмы и шестой камень, – отчеканил Русатос.

– Говори, – приказал Пурус.

– Вскоре после покушения на жену Игниса произошел всплеск магии, – объяснил Русатос. – Впрочем, об этом пусть говорит Софус, он был там рядом, вернется через неделю. Но мои соглядатаи уверены, что почувствовали шестой камень. Амулеты Софуса не могли их обмануть. Не знаю точно, по-прежнему ли один из камней в Игнисе Тотуме, но о себе дал знать шестой камень. И это связано с лечением жены Игниса.

– Но как это связано с Фламмой? – не понял Пурус.

– Мы проследили ее до валских башен Этуту, – напомнил Русатос. – Там сошлись две цепочки следов. Следы Фламмы, которая спуталась с лаэтом-угодником, и следы девки Слагсмала – Ути. Той, у которой и был шестой камень.

– Но башня отца Ути выгорела дотла! – закричал Пурус. – И уж во всяком случае, не ты ли докладывал, что там были найдены кости двух женских и одного мужского тела?

– Фламма была беременна, – напомнил Русатос. – Уж во всяком случае, ее видели с животом.

– Так ты хочешь сказать… – нахмурился Пурус.

– У нее мог родиться ребенок, – развел руками Пурус. – Лаэт, о котором шла речь, родом из Тимора. Бывший угодник. С чего бы он прятался? Только из-за ребенка. Это может означать лишь одно. Камень – у него. Или у ребенка. И он целитель, судя по слухам, великий целитель. Жена Игниса у него. И сам Игнис там же. Был, во всяком случае.

– И что же ты хочешь сказать? – оскалил зубы Пурус.

– Через час я отправляюсь в Тимор, – усмехнулся Русатос.

– Тайно? – не понял Пурус.

– Зачем же? – удивился Русатос. – Переговорить с Милитумом, забот хватает. Оказать помощь в поимке убийц Армиллы. Можно будет даже подкинуть им кого-нибудь. И сделать то, что я должен сделать.

– Что с этими слухами о воинах с горящими глазами? – напомнил Пурус. – Они ведь ищут того же, кого ищу я?

– Пока что это только слухи, – пожал плечами Русатус. – Изобразить горящие глаза может даже слабый маг. Посмотрим. Если такие воины есть, они тоже будут в Тиморе.

– Иди, – процедил сквозь зубы Пурус. – Только вот еще что. Мне уже надоели эти угодники, которые заигрались, изображая Энки. Убей всех, кого найдешь.

– Как прикажешь! – поклонился Русатос и двинулся к выходу.

Пурус дождался, когда стук его сапог стихнет, и окликнул слугу:

– Умбра!

Гибкая тень тут же оказалась рядом.

– Срочная весть для Флавуса Белуа. Он мне нужен. И Энимала ко мне. Что там с дозорами инквизиции на севере?

Немой раб взял в руки грифельную доску.

Ирис пришла в себя под утро. Открыла глаза, отыскала взглядом осунувшегося Игниса, поморщилась, но улыбнулась. Прошептала чуть слышно:

– Я жива.

– Только поэтому и я все еще жив, – склонился над ней Игнис.

– Я жива, – тихо засмеялась она.

– А ну тихо! – повысил голос Алиус и щелкнул пальцами, заставив Ирис провалиться в сон. – Ты что делаешь? День во сне идет за пять дней бодрствования для всякого серьезно раненного или больного! Как ни крути, через месяц она встанет на ноги, через два сможет сесть в седло. Не раньше!

– Не раньше, – кивнула маленькая и конопатая Ува. – Конечно, если не постарается.

– Одно лицо, – покачал головой Игнис. – Одно лицо с Фламмой.

– Да, – кивнул вдруг ставший старым и сгорбленным Алиус. – Одно лицо.

– Не вини себя, – прошептал Игнис.

– Вина сама находит меня, – ответил Алиус. – Уходишь?

– Оставишь у себя Ирис? – ответил вопросом Игнис.

– Разве кто-то снимал с меня участь твоего наставника и помощника? – вздохнул Алиус. – А твоя Ирис, как я понял, все равно что ты. Думаю, если Фидеса не сглупит и если малышка не слишком сильно блеснула своим камнем, то нам ничто не грозит.