Трепет

– Он движется в Тимор, – сказала Бибера и взглянула на Процеллу, которая тоже присела у костра. – Разные слухи ходят о Тиморе. О трауре. О разных присягах. Об убийстве Армиллы. Кое-кто связывает кое-что с кое-кем. Русатос едет разобраться, может быть, найти и наказать убийц.

– Вот ведь наглец, – вздохнул Игнис. – И, судя по лицу, ничего не боится.

– Я – не он, – прошептала Бибера. – Но так и Адамас ничего не боится. И он очень мудр. Я могла бы только мечтать о таком муже. Но повезло другой.

– Ладно. – Игнис покосился на Процеллу, которая сидела с открытым ртом, и начал распускать мешок. – Хотя вопросы у меня к тебе остались. Сейчас – есть и спать. Дальше будет трудно.

…Погоня дала о себе знать под утро, но спутники успели проделать два десятка лиг, прежде чем заметили за спиной под слепящим зимним солнцем черные точки.

– Тридцать, – крикнула, оглянувшись, Бибера. – Выходит, Русатос отправился в Тимор с двадцатью всадниками. Он еще смелее, чем ты предположил! Его я не вижу!

– Я вот не могу даже счесть их! – испуганно крикнула Процелла.

– Кажется, у Биберы хорошее зрение, – отметил Игнис. – Тем более она смотрит против солнца.

– У всех свои таланты, – весело крикнула Бибера, – но мой главный не в этом!

– А в чем же? – откликнулся Игнис. – Говори скорее, у меня нет амулетов, а Светлая Пустошь, кажется, отъела от земель Бэдгалдингира еще десяток лиг. И к тому же изменилась. Процелла, быстрее ко мне!

Процелла еле расслышала голос брата. Впереди стояла стена. То, что издали казалось дымкой, вдруг приблизилось и встало стеной до неба. Так, словно вязкую вьюжную немощь отсекало от остальной равнины мутное стекло.

– Не могу, – прошептала Процелла. – Двинуться не могу. И лошадь…

– Лошадь будет тебя слушать, если ты будешь уверена, – отрезал Игнис.

– Не могу, – выкатила слезы на щеки Процелла. – Даже повод натянуть не могу. Шевельнуться. Горло горит. Сердце бьется. Не вижу ничего.

– Сейчас. – Игнис подъехал сам, поймал Процеллу за руку, снял с плеча длинный и чудной сверток, что торчал концом у него за головой постоянно, даже ночью Игнис клал сверток на постель, и повесил его за спину Процелле.

– Ну, как ты? – спросил, глядя в глаза.

– Что это? – только и смогла прошептать она, потому что стена осталась там, где была, а тоска, боль, резь в глазах, немочь – исчезли. – Что это?

– Великий дар мне от дорогого… человека, – прошептал Игнис и повернулся к Бибере. – Ну что, помогут тебе твои таланты, Бибера Ренисус? Есть хоть один, что поможет тебе пройти Светлую Пустошь?

– Смешные вы, – рассмеялась девчонка. – Сколько хлопот. Знаешь, принц, а ведь иногда важны не таланты, а их отсутствие. На меня магия не действует.

– Как это? – не понял Игнис.

– Меня можно убить стрелой, копьем, мечом, камнем, тысячей способов, но только не магией, – развела руками Бибера и, уже направив лошадь сквозь мутную стену, крикнула: – Не действует! Никакая! И никогда!

Глава 16 Турша

Легкую речную барку удалось нанять без особых трудностей. Хозяин, из тех, что протянули с выносом лодки на берег до начала зимы, было заупрямился, но, когда Лаурус твердо сказал, что больше предложенного не заплатит и так положил вдвое от летнего, а если мало, то добро пожаловать ждать кого пощедрее или же выходить на зимнюю ловлю в холодное море, – сдался. Помялся для вида, помянул морских демонов и скупердяев атеров, потоптался с ноги на ногу и махнул рукой. Только поинтересовался, пока ждал шестерку крепких, хотя и немолодых гребцов, куда ж в зиму такая странная орда путь кладет – молодка с мужем и детьми, старик, девчонка, да то ли воин раненый, то ли мастеровой болезный, еле идет? Под зиму надо на юг дорогу править, а не на север, хоть бы и до Турши. И к кому в Туршу-то, я ж там, читай, полгорода знаю.

– Кто-то дорогу правит, а кто-то домой возвращается, – неожиданно для Лауруса подала голос Ава, да еще влила в речь тирсенский говор, да и словечки тирсенские раскинула. – А заречных знаешь кого? Я с заречной слободы.

– Так чего мне в заречной-то? – вытаращил глаза лодочник. – Я ж моряк, из левобережных, а заречные все торговцы.

– Не все, – буркнула Ава и такую скорчила гримасу, что лодочник тут же с расспросами отстал, хотя и посмотрел на Лауруса с сочувствием.