Трепетные птички

— Старая закалка, «совковое» воспитание, мысли в эту сторону не работают, — объяснил я.

— Можно подумать, что у тебя было воспитание другое?! — спросила она с сарказмом.

— Я в армии служил, там свободная торговля давно процветает, — пояснил я.

— Родину, гады, продаете! — ухмыльнулась соседка.

— Так уж на Руси издавна повелось, — развел я руками. — Что стерегу, то и продаю. Ну, так что — насчет бизнеса? Чур, мне треть от прибыли! За идею. И оргчасть, пожалуй, возьму на себя!

— А оставшиеся две трети?

— Тебе и твоему мужу…

— Ну, это мы посмотрим. А в целом, я согласна, — она подняла стул и трижды взмахнула им.

Она оглушила пьяный дух Искандурова, затем Патрончика и последнее, что я запомнил, это, как стул сломался об мою, вернее, Светкину, голову.

Глава 5

Стояло нездешнее лето. Все под тем же синим солнцем все так же надоедливо шепелявили листвой причудливые иссиза-голубые деревья, вновь заострившаяся трава ранила ноги, а густой кустарник норовил хлестнуть по лицу упругими ветками, обросшими молодыми колючками.

— Ну, наконец-то! — с облегчением воскликнула Света, спешащая мне навстречу через свою пустыню.

А в воздухе парили перья и пух, как в сорокалетие Чанчжоэ.

Я вновь подивился тому, как необычно совмещались чужеродные пространства. Вот Света подбежала вплотную ко мне, но я оставался в своих джунглях, а она в своей пустыне, что не помешало ей обнять меня. А эти пух и перья! Сперва, по привычке из прежней жизни, я пытался отмахиваться от них. Но это оказалось бесполезно, потому что они пролетали сквозь мою руку, не причиняя мне никакого беспокойства. Точно так же Светлана спокойно проходила сквозь кустарник и деревья, которыми заросли мои дебри. И вот что интересно. Если бы я захотел приобнять какую-нибудь фрекен бок из числа Светкиных маркитанток, у меня бы ничего не вышло, поскольку моя рука проплыла б сквозь ее тело, как сквозь облачко. Но с другой стороны сама эта фрекен бок запросто разъезжала верхом на моем осле.

— Ну-с, Искандуров с Патрончиком здесь? — спросил я; этот вопрос меня беспокоил больше всего.

— Здесь-здесь, — успокоила меня девушка и добавила. — Причем, у кого-то из них рыло в пуху.

— Ну не иначе, как у Патрончика, — предположил я и оказался прав.

Невдалеке, утопая в пуху и перьях, окруженный толстыми одалисками с козьими ножками и рожками, лежал майор. Две женщины, прильнув к нему с двух сторон, старательно вылизывали его физиономию, заросшую суточной щетиной. Еще две толстушки, расположившись валетом к тем двум, занимались ляжками Патрончика. Но больше всех повезло рыжей бабище, которая, оттеснив своих подружек, оседлала мужское достоинство майора и устроила верхом на его коньке бешеную скачку, сопровождая ее оргазмическими воплями. Не менее полусотни обнаженных одалисок толпились рядом, ожидая своей очереди. И поскольку то дело, с которым они пришли к майору милиции, не терпело отлагательств, некоторые из них предавались пагубной страсти друг с другом. Сам же Патрончик конвульсивно извивался под рыжей бесстыдницей и радостно вскрикивал:

— Да! Да! Так я и знал! Так я и знал!

Бедняга, он думал, что попал в рай.

Тем временем я заметил, что в воздухе кружат уже не только перья и пух, но и клочья шерсти и чешуи. Где-то за спинами похотливых одалисок происходила грандиозная битва; это полтергейст Воронков выяснял отношения с пьяным духом Искандурова. Шипели Гошины змеи, а косматые исполины его соперника неуклюже давили болотных гадов. И ведь было из-за чего драться! Один мстил за то, что его со свету сжили, другой негодовал из-за того, что сжитый им со свету сосед не только занял его тело, но еще и телом жены овладеть хотел. Я приподнялся на цыпочки, мне хотелось рассмотреть Искандурова, которого я видел лишь в облике Воронкова, но не смог, потому что неожиданно меня одернула за руку Света.

— Что это?! — спросила она, глядя куда-то через мое плечо.

— В чем дело? — я обернулся посмотреть, что так взволновало девушку, но не увидел ничего, кроме мутного густого тумана, спустившегося на мои лесные угодья и ползшего в нашу сторону.

Мои зверушки и Светкины маркитантки с любопытством следили за приближающейся кисеей. Тем временем женский визг и сладострастное рычание Патрончика слились в заключительном аккорде, рыжая бабища, обессилев, перекатилась через свою товарку, лобызавшую ляжку майора, естество которого, на мгновение размякнув, вновь затвердело и выпрямилось, и даже на несколько секунд загорелось зеленым огнем, оповестив о том, что участковый готов к приему очередной посетительницы. Самые же крайние одалиски, видимо, опостылев друг другу и не чая дождаться той минуты, когда Патрончик примет участие в их судьбе, пытались соблазнить искандуристых космачей, отвлекая их от сражения с Гошиными змеями.

— Да что ж это такое-то? — вновь спросила Света. — Это явно ты что-то набедокурил…

— Почему я?

— Ну конечно, — убежденно ответила девушка. — Это твои новые грехи пали туманом на нас.