Трещина

-- Вот что, товарищи ученые, -- громко произнес профессор, останавливаясь посередине кабинета. -- Я долго слушал ваш бред и, как врач, пришел к выводу, что ваше место здесь, в этой больнице. Я, знаете ли, не один год сталкиваюсь с такими, как вы, и немало наслушался на своем веку всякой чепухи, так что распознать больного с расстроенной психикой для меня не составляет труда.

-- Да вы что! -- вскочил мужчина с длинными усами. -- Вы-то сами хоть в своем уме? Мы ответственные работники!

-- И ответственные работники сходят с ума, -- вставил профессор.

-- Результатов нашей поездки ждут в Академии наук СССР, -спокойно добавил Девяткин.

-- Слыхали, -- отмахнулся профессор.

-- Позвоните, пожалуйста, вот по этому телефону, вам там все объяснят, -- продолжал Девяткин.

-- Обязательно позвоню, но потом. А сейчас будьте добры проследовать со мной, -- и профессор указал на дверь.

-- Это насилие! -- заорал второй член комиссии и бросился к двери, расталкивая санитаров, но его тут же схватили.

-- Не так быстро, -- улыбнулся профессор.

-- Ну, гад, я до тебя еще доберусь, -- прошипел член комиссии, пытаясь высвободиться из цепких объятий натренированных блюстителей порядка при клинике.

-- И это слыхали, -- добродушно усмехнувшись, ответил Скворешников. -- Да вы не волнуйтесь, граждане, все будет в полном порядке. Вы ведь и меня тоже поймите, я же выполняю свой долг.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге показалась молоденькая медсестра.

-- Валерий Афанасьевич, вас к телефону, -- прощебетала она и скрылась. Профессор почему-то смутился.

-- Одну минуту, -- сказал он и вышел.

-- Ну и влипли вы в историю, -- произнес Мухин, сочувственно качая головой.

-- Надо срочно принимать меры, -- твердо сказал усатый мужчина. -Я попробую дозвониться до председателя комиссии. Где у вас тут телефон?

В кабинет стремительно вошел профессор Скворешников.

-- Товарищи, я извиняюсь за происшедшее недоразумение, -сконфуженно произнес он. -- Мне только что позвонили... Словом, вы свободны.

Словно сняв с плеч тяжелую ношу, он упал в кресло и устало прошептал:

-- Все, пора на пенсию.

Гости, простившись с одним лишь Мухиным, незамедлительно покинули психиатрическую клинику. На следующий день в комиссию при АН СССР был представлен доклад о состоявшейся беседе с Мухиным, который сопровождался двумя магнитофонными кассетами с записью всей беседы. Материалы были тщательно изучены, и комиссия пришла к окончательному выводу, что версия группы Девяткина о разрыве временной оси должна быть признана единственно верной, хотя и требующей более глубокого изучения. Поскольку выяснилось, что никакого криминала в этом деле не было, комиссия решила обнародовать материалы исследований, что и было сделано в самое короткое время.

Статья произвела эффект разорвавшейся бомбы не только в академических кругах, но и во всем научном мире как у нас, так и за рубежом.

А что же Буханцов?

Как только было получено разрешение на обнародование материалов, Девяткин кинулся к своему другу и все выложил. Буханцов сиял, слушая сбивчивый рассказ Девяткина, и в душе завидовал Мухину, принимавшему участие в столь восхитительно-фантастическом приключении. А втайне гордился тем, что именно он, Буханцов, первый нашел подтверждение своей же собственной версии, которая затем стала официальной в среде ученых страны.

С тех пор санитар Буханцов еще более рьяно принялся за изучение фантастической литературы.

Сразу же после опубликования научной статьи Мухина выписали из психиатрической больницы, найдя его здоровье в относительной безопасности. Теперь Мухин стал героем дня. Десятки корреспондентов различных газет и журналов со всех концов света днем и ночью толпились у дверей его квартиры в надежде получить интервью. Купаясь в лучах славы, Мухин никому не отказывал. Он охотно рассказывал о своих похождениях и, надо отдать ему должное, ни разу не приукрасил свой рассказ эффектными, но не имевшими место деталями. Он всегда был до педантичности правдив, хотя и знал, что проверить его слова никто не сможет. Портреты Мухина мелькали в советской и зарубежной прессе чаще, чем портреты государственных деятелей и видных дипломатов. Он стал необычайно популярен.

Но вот ажиотаж вокруг его имени стал стихать, и вскоре Мухина оставили в покое. И все вернулось для него на круги своя. С единственной лишь разницей: Мухин бросил пить. Бросил окончательно и бесповоротно. То ли понял, что не это в жизни главное, то ли желание пропало после всех передряг, но пить он завязал. И даже на работу устроился. На этом мы с Мухиным простимся и вернемся к остальным героям этой повести.

Глава одиннадцатая