Трещины

– Это, конечно, очень… Как бы так сказать… крайне занимательная информация, но вот чего я не могу взять в толк… Заявки, души, отмеченное время смерти… Зачем? Кто требовал сегодня, чтобы одинокий сорокалетний мужик проломил себе череп, упав с табурета? Кому было важно, чтобы девочку одиннадцати лет вместе с матерью задавил пьяный ублюдок, летевший на красный?

Вместо ответа директор приоткрыл ящик стола, вытащил два запылённых стакана и полупустую бутылку коньяка. Достав из нагрудного кармана платок, он в пару движений протёр стаканы и, наполнив на треть, придвинул один ко мне.

– Представь, что ты пришёл в очень дорогой фешенебельный ресторан, очень популярный в определенных кругах. Симпатичная девушка с ресепшена проводила тебя в зал, усадила за столик, укрытый белоснежной скатертью, налила изысканного французского вина пятидесятилетней выдержки из личных запасов какого-нибудь общественного деятеля и настоятельно порекомендовала отведать, скажем, куриное филе, запечённое в меду и орехах. Ты с радостью соглашаешься, и… Представь, а если бы ты увидел процесс приготовления сего деликатеса с самых первых шагов? По двору беспечно носится курица-пеструшка, квохчет что-то себе, и ищет зёрнышки в невысокой травке. А вот приходит здоровый лысый бугай в мясницком фартуке, заляпанном кровью, желчью и нечистотами, и принимается гонять за этой курицей, нарезая круги по двору. Несчастное пернатое верещит, голосит на все лады и ни в коем случае не торопится распрощаться с жизнью. Но, в конце концов, курицу, грязную, лохматую, перепачканную в грязи и обделавшуюся от ужаса, ловят, волочат на разделочную доску и – ВЖИК! – одним движением отрубают голову. Хотя, как повезёт. Может, хребет перерубить с первого раза не получится – ну, дрогнула рука, с кем не бывает? И птаха вырывается, мечется по двору, заливая всё кровью и издавая ужасные вопли, пока наконец-то не испустит дух. Потом под струёй воды смывают с неё всю грязь и дерьмо, ощипывают, потрошат, выгребают из её нутра кишки, желудок, сердце  и либо бросают эту требуху крутящемуся рядом шелудивому псу, либо промывают и откладывают в сторонку, чтобы затем так же подать их под изысканным соусом Божоле очередному гурману. Тушку расчленяют, филейную часть передают официанту с ближнего зарубежья, который мало того, что работает без визы и санитарной книжки, так ещё и подозрительно часто чихает с самого утра. Может, он, конечно, подлинный магистр кулинарных наук, и готовит сей деликатес по всем правилам, не вытирая нос рукавом и не сдабривая жёсткое мясо вонючим уксусом…  Но кушать-то тебе в этом заведении явно перехотелось.

– Убедительно, – кивнул я, разом опрокидывая стакан с ядрёным коньяком, обжёгшим глотку и разлившим томящее чувство тепла по нутру.

– Так вот, пресловутые Небеса, что так красочно описаны в каноничных религиозных текстах и фантазиях огромного круга литераторов и философов… Их нет. Нет ни ангелов, ни херувимов, ни трёх Норн, богинь человеческой судьбы, не существуют и старухи-Грайи, у которых один зуб и один глаз на троих, – добавил Андрей Клементьевич, едва пригубив коньяк.

– Ад пуст, все черти здесь.

– Да, равно как и Небеса, которые представляют собой гаргантюанских размеров корпорацию, со своими менеджерами, бюрократами, логистами, директорами по развитию, СЕО… и прочим, прочим…

До того, как стать директором здесь, я работал в совершенно другой инстанции, повыше уровнем. Там, куда отправляют запакованные флаконы с документацией, в обмен на новые заказы. Я слышал, люди воображают, что же всё-таки делают с душами, после того как их соберут? Выливают в огромный бассейн, а потом, точно удобрение, распыляют над городами? Вешают флаконы аистам на шеи, а те разносят их по роддомам? Отпаивают ими существо, называемое Богом, чтобы поддержать его бессмысленное и трагичное существование? Я однажды увидел, что там, инстанцией повыше, делают с душами. И в тот же день уволился, пошёл в жнецы. Поверь мне, куда проще выдирать душу ребёнка из рук у матери, которая также умрёт через несколько часов после родов; чем знать, чем руководствуются там, наверху, составляя графики жизни и смерти. В отличие от остальных работников, я знаю, из чего делают перчатки, прикосновение которых отнимает душу, И, как видишь, из-за этого я тоже плохо сплю по ночам. Но эта контора, промышляющая смертью – маленький скромный кирпичик в фундаменте огромной бойни, перемалывающей человеческие судьбы. И в кулуарах, за занавесом, рулят всей этой мясорубкой не Господь Бог, не Сверхразум, и даже не жидомасоны. А управляют ей обычные менеджеры в мятых костюмах, загнанные инженеры, поддерживающие старое оборудование, что дышит на ладан, да окончившие бухгалтерские курсы молодые девицы, все они – болтики в гигантской машине-Левиафане.

– Может, все-таки винтики?