Треск Цепей II: Белый Ворон

В комнате помимо кузнеца был ещё один человек. Молодой парень, синяки с его лица ещё не полностью сошли, кажется его звали Елисеем. Он был одним из тех, кому повезло пережить налёт «варягов». Блондин, худощавый и костистый, с пересекающим лоб молодым шрамом, одетый в обычную для местных одежду из меха и кожи. Я пожал руки обоим мужикам и получил ответ на свой вопрос:

— Закуси мало не бывает!

С этими словами на столе появилась пузатая глиняная бутыль. Судя по словам кузнеца, кто-то собирался дать джазу и меня хотел туда же затянуть, что называется «под разговор».

Стоило мне сесть как передо мной появился маленький стаканчик, местный аналог стандартных рюмок, но я накрыл его ладонью и сказал:

— Без меня, я это дело не шибко люблю, но вам никто не запрещает.

Ивана мой отказ не смутил:

— Тогда отвару? Крепкий, только-только настоялся.

— Можно.

Отваром тут называли аналог чая. Травки, ягоды, в зависимости от сбора вкус напитка сильно различался. Я пробовал и крепкий как чифирь, и кисленький, с большим количеством местных ягод.

Отвар у кузнеца оказался что надо, мягкий, с малиной и мёдом. Мне понравился. За столом за нами обоими «ухаживал» Елисей. За мной так как я был гостем, а за Иваном в честь его временной однорукости.

Расщедрились даже на мясо, что за столами местных хоть и не было чем-то из ряда вон (охоту всё же никто не отменял) но всё же являлось своеобразным дефицитом из-за окружающих деревню напастей. Насколько я знал, в лес проверять силки ходили в пятером — шестером, чтобы увеличить свои шансы в случае какой-либо беды.

Так что запечённая в печи птица, в прямом смысле была добыта с риском для жизни. Хотя иначе в этом мире и быть не могло. Несмотря на то, что я уже поел, от добавки не отказался. Но рассиживаться и смотреть как мужики бухают я тоже не собирался. Дождавшись, когда они опрокинут по стаканчику я обратился к кузнецу:

— У тебя ко мне дело Иван, не томи, рассказывай.

— Дело непростое, но мы с мужиками потрещали и решили, что, если кто-то и справиться так только кудесник или воин. Стало быть аспект. А после боя за деревню только глухой и слепой не в понятии что милсдарь Грач полноценный кудесник и мечом размахивать горазд. Так что вся надежда, стало быть, на тебя.

Я поморщился, ибо в словоблудстве кузнеца не было ни слова конкретики.

— Иван, не томи, говори как есть.

Кузнец воткнул деревянную вилку в запечённые коренья и начал рассказывать:

— Есть тут у нас в той стороне откуда вы в прошлый раз пришли, заброшенная шахта, рядом с Малистинским монастырём раньше стояла, а паломники мимо неё шли и в постоялом дворе в рабочей деревеньке останавливались. Деревня давно брошена, вымерла задолго до падения восьмерых. Как выработка иссякла, так и народ рабочий кто куда потянулся. В-основном по соседним деревням, ибо у нас и охота поболее и водица пресная в колодце имеется, а у них шиш. Был ручей, да и тот высох.

Кажется, я начинал понимать куда меня хочет послать кузнец.

— Зачем тебе в эту деревню Иван?

Мужик в ответ махнул рукой, так, словно хотел обхватить всю деревню и меня заодно:

— Не мне! Нам! И не нужен мне посёлок, сдалась мне эта гнилушка брошенная. Мне шахта интересна!

Я обгрыз мясо с птичьей ноги пользуясь паузой пока мужики опрокидывали по второй и спросил:

— Так ты же говоришь выработка иссякла.

— Иссякла да, вот только после падения восьмерых что-то там в земле подвинулось и теперь там есть чем поживиться. Елисей вон видел, он и расскажет.

Парень кивнул и взял слово.

— Мы были там летом, с Варом и его сыном. Полезли с дуру, думали гриба дурмана у входа в шахту набрать, а нам на хвост мертвецы упали, прибрели с Малистины. Они отрезали нас от входа и вглубь шахты погнали, старика Вара задрали, а нас не догнали. Мы не побоялись вглубь убежать там и переждали, но вернулся я один. Сын Вара тоже там остался.

Елисей махнул рукой, как бы указывая направление и вздохнув продолжил.

— Бедовое там место. Дурман какой-то, колдовство. Пахнет странно, и голова кругом идёт. И чем больше времени там проведёшь, тем сильнее голова кружиться и тело чужим становиться. Друг мой, сын Варов упал и больше не поднялся, я к нему наклонился и сам едва голову не потерял, на ногах не удержался да на пол лёг. Помню, как мне сквозняк в лицо дул я и пополз потихоньку. Пока полз всякое видел несмотря на то, что вся выработка ходуном ходила. Солнечные камни видел и выполз весь в синеватой пыли. Ивану вон рассказал он сразу понял, что за пыль то была.

Похоже парень принял за волшебство какой-то газ, но то ладно, точно сказать можно только по месту. Я молча сидел и продолжал слушать, Елисей замолк и слово снова взял кузнец:

— Тёмная, синяя пыль, это верный признак сигарийской руды. Если её с железом смешать знатная сталь выходит. Когда-то мой отец с такой работал, я сам — никогда. Вот и подумал тут, милсдарь Грач ведь до конца зимы собирался остаться, так почему бы ему новый доспех взамен утраченного не справить? А я что? Я могу!

Иван стукнул по столу кулаком и махнул Елисею чтобы тот обновил стопки. Я же, спросил:

— Одного не пойму, твой интерес какой?