"Трест": легенды и факты

Такое о себе трудно выдумать. Родился этот человек в 1895 г. в Латвии, в крестьянской семье. Настоящая его фамилия – Упелиньш (иногда пишут Упелинц, Упенинц или Упелинец). Во время германской войны был призван в армию, получил чин подпоручика, воевал на Кавказском фронте. После Октябрьской революции приехал в Петроград, а в 1918 г. вступил в Красную Армию.

Далее некоторая неясность. Но в октябре 1920 г. мы видим Эдуарда Упелиньша в Смоленске, в должности начальника штаба войск внутренней службы Западного фронта. Только теперь он фигурирует под именем Опперпут. Почему и как это произошло – загадка. Впрочем, на дворе было время перемен – больших и малых. Возможно, изменение фамилии потребовалось нашему герою для того, чтобы скрыть в своей биографии нечто политически компрометирующее, а возможно, в тот момент он уже был как-то связан с ЧК и его “переименовали” именно там.

Тут, в Смоленске, с краскомом Опперпутом происходит идейное перерождение: он становится непримиримым противником Советской власти. Как, почему? Позднее, на допросах в ГПУ, Опперпут утверждал, что его завербовал как бывшего эсера однополчанин еще по царской армии некий Гельнер, который служил в штабе воинской части, дислоцированной в Гомеле. А еще позднее, когда в 1927 г. Опперпут бежал в Финляндию, чтобы рассказать там о своей работе в “Тресте”, он объяснил это так: “Мы все видели случаи, когда без видимых внешних причин выздоравливали безнадежно больные. Допустите, что и сейчас имел место такой случай. Это будет проще, понятнее и легче”. Недурное “объяснение”…

Но вернемся в 1921 год в Гомель. Осенью Опперпут оказался там на командирской должности. Там, в Гомеле, по его словам, он создал тайную организацию и играл в ней руководящую роль. Но необходима была связь с другими антисоветскими организациями и группами, находившимися в Могилеве, Смоленске, Витебске, Горках и Орше, а главное – с центром, т. е. с савинковским НСЗР и С в Варшаве.

В начале 1921 г. Опперпут нелегально перешел польскую границу и явился в Лунинец, где находилась ячейка НСЗР и С. Представителю этой ячейки И. Микуличу он представился Павлом Селяниновым, комиссаром 17-ой стрелковой дивизии, хотя на самом деле был помощником начальника штаба войск внутренней службы Западного фронта. Он также заявил, что возглавляет Гомельскую подпольную организацию и его цель – установить связь с Савинковым. У него был мандат, удостоверявший, что он командирован Центральной группой Западного областного совета Союза ЗР и С. Он уверял, что везет с собой секретные документы важного характера для ведавшего разведкой НСЗР и С Виктора Савинкова. Микулич сопроводил Опперпута в Варшаву. Встреча его с Савинковым состоялась в гостинице “Брюль”, причем у Микулича сложилось впечатление, что после этой первой встречи у Савинкова осталось чувство недоверия.

Об эмиграции Опперпут отзывался плохо. “Это все хлам, – говорил он, – облить бы бензином, обсыпать пухом и поджечь. К настоящей борьбе эмиграция уже не способна, главные антибольшевистские силы – в самой России”. Микулич молчал и только наблюдал этого “высокого человека с военной выправкой”, открытое лицо которого “скорее располагало, чем отталкивало”.

Когда Опперпут вернулся из Варшавы в Лунинец, у него уже имелась бумага от Савинкова, в которой говорилось, что Селянинов “проверен” и ему следует оказывать всяческое содействие. Микулич знал, что в Варшаве состоялась еще одна встреча Опперпута с Савинковым, прошедшая “один на один”. Что заставило Савинкова “скорректировать” свои первые впечатления об Опперпуте-Селянинове – сказать трудно. С собою в Россию Опперпут вез антисоветскую литературу, но, по уверению Микулича, не только ее. В его чемодане он заметил банки с кокаином и даже ядами. Когда Микулич спросил, зачем эти яды, Опперпут, якобы, ответил: “Бороться с коммунистами надо всеми способами! Надо отравлять красноармейские кухни, даже колодцы, чтобы вызвать возмущение населения”.⁴

Уже весной 1921 г. Опперпут играл чуть ли не главную, а может, и главную роль в Западном комитете и был кооптирован во Всероссийский комитет Союза. В конце мая он в очередной раз выехал в Варшаву, на сей раз для участия в учредительном съезде НСЗР и С, который, как нам уже известно, состоялся в середине июня. Но как раз тут успешное продвижение Опперпута в самые верхи савинковской организации сорвалось. На пути в Варшаву (в Минске) он был арестован ГПУ во время полного разгрома всего Западного комитета. Вместо зала заседаний съезда Опперпут оказался в тюремной камере.

Если во время службы в Красной Армии (в Смоленске и в Гомеле) “краском” Опперпут идейно переродился в савинковца, то теперь в тюрьме произошло обратное превращение: савинковец стал сторонником большевиков. Понять второе преображение Опперпута много проще, чем первое: тюрьма – подходящее место для идейных и политических трансформаций.