Третье место. Кафе, кофейни, книжные магазины, бары, салоны красоты и другие места «тусовок» как фундамент сообщества

Более того, место, которое является уравнителем, также позволяет индивиду узнать своих коллег в других и более разнообразных качествах, чем это возможно на рабочем месте. Большая часть человеческих отношений оказывается связанной с какой-то объективной целью. Эта цель «предписывает им роли», как говорят социологи, и хотя роли, которые мы исполняем, обеспечивают нас долгосрочными матрицами человеческого взаимодействия, они же имеют тенденцию подчинять личность и изначально присущее человеку удовольствие совместного пребывания с другими какой-либо внешней причине. Противоположность этому – то, что Георг Зиммель называет «чистой социальностью»[46], – ситуация, когда люди собираются вместе, не имея абсолютно никакой другой причины, кроме как ощутить «удовольствие, легкость и жизнерадостность» от личного участия в чем-то вне контекста цели, долга или роли[47]. Зиммель утверждал, что эта уникальная ситуация дает максимально возможный демократический опыт, который может быть у людей, и позволяет им в большей степени быть собой, поскольку в таких ситуациях приветствуется, чтобы все сбрасывали свою социальную униформу и знаки отличия и открывали больше ту часть себя, которая скрывается за ними.

Как только индивид открывает двери третьего места, с ним обязательно должна произойти метаморфоза. Мирские статусные притязания должны быть «оставлены у входа», чтобы все находящиеся внутри были равны. Подчинение внешнего статуса, или уравнивание, которое превращает в равных владельца грузовика и его водителя, вознаграждается тем, что индивида принимают на более гуманных и менее изменчивых основаниях. Уравнивание – это радость и облегчение для обладателей низших и высших статусов во внешнем мире. Те, кто снаружи вызывает уважение и обращает на себя внимание одним весом своего положения, обнаруживают в третьем месте, что они востребованы, им раскрывают объятья, их принимают и их обществом наслаждаются там, где привычный статус ценится мало. Их принимают такими, какие они есть, на основаниях, не подчиняющихся превратностям политической и экономической жизни.

Подобным образом и те, кто невысоко стоит на социальной лестнице достижений или популярности, наслаждаются компанией; их принимают, заключают в объятия, и им радуются, несмотря на их провалы в карьере или на рынке. Индивид – не только то, на что указывает его или ее статус, и получить признание этого факта, разделяемое лицами вне узкого семейного круга, – действительно радость и облегчение. Это лучшее из всех болеутоляющих для смягчения раздражения от материальных лишений. Даже бедность жалит не так сильно, когда сообщества могут предложить обстановку и возможность для обездоленных быть принятыми как равные. Чистая социальность подпитывает и тех, кто более, и тех, кто менее успешен, и, во всяком случае, является комфортной для обеих групп. В отличие от соблюдения статусов в семье и царистского менталитета тех, кто контролирует корпорации, третье место признает и внедряет ценность «нисходящего» общения в приподнятой манере.

Мирской статус – это не единственное, что человек не должен привносить в общение в третьем месте. Личные проблемы и переживания также должны быть отставлены в сторону. Просто поскольку в такой обстановке окружающие выказывают отсутствие интереса к личным тревогам и страхам индивида, он сам может, по крайней мере на время, забыть о них, ссылаясь на благословенную ситуацию неуместности. Характер и настрой третьего места оптимистичны; оно поднимает дух. Цель встреч там – наслаждаться компанией других людей и получать наслаждение от новизны их характеров, а не погрязать в жалости по поводу их неудач.

Трансформации при переходе от мира светских забот в волшебство третьего места нередко отчетливо видны в человеке. Всего несколько часов может пройти между моментом, когда человек приплелся домой – нахмуренный, усталый, согбенный, – и его появлением с широкой улыбкой и гордой осанкой в любимом клубе или таверне. Ричард Уэст проследовал за одним из «красивых людей» Нью-Йорка от его лимузина на улице, вверх по лестнице и внутрь ресторана «21», наблюдая, как «к тому времени, как Марвин прошел через открытые двери и встал в лобби, его черты смягчились. Нахмуренность прошла, распирающая его важность “сдулась” и была оставлена за порогом. Он чувствовал, как с ним происходит былое чудесное превращение»[48].