Третье поколение

Худенький субтильный Гай, типичный интель, будто из синт-гейма, его грядущий путь был уже отчетливо различим, когда остальные малявки-одногодки еще только учились писАть. Случалось, склоняясь над игрушками, он бормотал что-то непонятное, а на вопрос, что же он шепчет, отвечал мечтательно: «Разговариваю с роботом на его языке». В семь он бредил программированием и, погружаясь в мир мертвых языков, древнегреческий и латынь кибернетики, с ностальгией мечтал о времени, когда для общения с компами нужно было писать программы, а не вживлять нейрошунт в голову. Словосочетание «двоичный код» вызывало у Гая радостный смех. Это было так же заманчиво, как бумажные книги, как старинные, не похожие на нынешние, блоки компов, которые, будто рыцарские доспехи, именовались «железом». Его роль в прайде определилась практически сразу.

А вот Клим, спешащий опекать Натали и одновременно руководить ею и Гаем, вызывал нарекания, споры и ссоры. На лидера он явно не тянул, не хватало запала и эвристического мышления, а для основы мальчишка слишком много брал на себя. Прайд мыслился как путь организации мини-групп внутри палубы, и подавался психологами как средство против стратификации экипажа. Психолог Лил уже несколько лет делила детей в самом нежном возрасте на крошечные замкнутые группы. По ее замыслу, детская дружба должна была спаять маленький прайд не хуже олова и при правильном подборе он сохранится на всю жизнь. Как предельное слияние Лил предлагала создавать тестуды, но префект пока не выдал ни одного разрешения на подобный опыт. Практиковались стаи только на высших палубах, в основном у сишников, а в промке поощряли разобщенность.

Стандартный прайд состоял из четырех подростков: лидер, интель, стратег и основа. В стае Натали космились пока что трое.

Палуба C считалась наиважнейшей – здесь располагались лаборатории по анализу микробиологии корабля. В замкнутом пространстве ковчега мутации грозили появлением новых смертельных болезней, без мониторинга воздуха и воды не обходился ни один день. При малейшем подозрении ученые тут же начинали генерить вакцину – так была остановлена эпидемия K-лихорадки – названная по номеру самой нижней промпалубы, где она возникла и откуда полыхнула сразу на четыре страты. Здесь же, на уровне C, располагались оранжереи, призванные не только снабжать продуктами, но и для выведения новых видов овощей, зерновых, грибов и дрожжей – более эффективных в условиях искусственной гравитации и искусственного полива. В промышленном блоке создавались новые синты, способные послужить материалом для замены изношенных деталей.

Две научные палубы – C и D – составляли ядро прикладной науки, в то время как палубу B отдали на откуп фундаментальщикам, но оттуда давно уже не поступало новостей.

Экипаж дэшников с первого дня полета заточен был под технические задачи. Время от времени технари поднимались наверх для обсуждения совместных научных проблем. В такие дни офицеры надевали черные мундиры с золотыми нашивками и с такими высокими воротниками, что они подпирали головы на манер шейных корсетов. В большом конференц-зале из пола поднимались адаптивные стулья, в воздухе парили голограммные схемы и модели, и начинался обмен мнениями на птичьем языке науки. Маленькая Натали непременно сидела на первом ряду рядом с отцом, впитывая непонятные термины: защитные зонды, предельная безопасная скорость, сфера Хилла, защитное кольцо, новые синты. Особенно ей запомнилась пронизанная эйфорией конференция, после того как удалось доставить на корабль с помощью шаттлов метеорит, почти весь состоящий изо льда. Вода на корабле проходила замкнутые циклы, об этом знали все, даже только что народившаяся малышня, и несколько тысяч тонн льда сверх лимита давали возможность создания новых оранжерей и получения водородного топлива для шаттлов. Все говорили, что это уникальная работа, вторая за все время полета (во время первого рейда удалось собрать в специальную ловушку темную материю).

После конференции несколько офицеров с палубы D пожаловали в апартаменты отца – просторная гостиная, мало походившая на крошечные стандартные боксы, на этот вечер превратилась в аудиторию для яростных споров. Сбросив кители и оставшись в белых, пропитавшихся пОтом рубашках и черных измятых к вечеру брюках, мужчины и женщины спорили до хрипоты о судьбе корабля.

– Нет, вы послушайте! Флагман вот-вот достигнет орбиты Геи-2! Флагман! Будет! На орбите! – пыталась перекричать гул голосов женщина лет сорока пяти из лаборатории зондов с палубы D. Натали запомнила, что ее зовут Тили. – А мы все еще будем барахтаться в космосе и даже наши внуки, да что там внуки – правнуки не ступят на твердую почву планеты.

– Здесь расчеты, все проверено! – размахивал планшетом мужчина с забавно вьющимися каштановыми волосами, высоким лбом и какими-то сумасшедшими голубыми глазами. – Нам хватит материалов, чтобы построить новые противометеоритные зонды.

– Нам нужен материал…

– Если бы мы не упустили металлические метеориты…

– Пожертвуем двумя шаттлами…

– Поставим защиту на самом корабле…