Третье пришествие

Через сиденье ощущалась легкая вибрация. Над головой бесшумно вращались большие колеса со спицами. Они катились по канату вдоль линии столбов, уходящих за близкий лунный горизонт. Довольно неожиданно из-за него появился яркий прожектор. По параллельному тросу проехала встречная платформа с людьми в китайских скафандрах. Вероятно, это была дежурная смена космодрома Варгентин. Потом прокатилась череда грузовых платформ с герметичными кислородными контейнерами и одна пустая платформа.

Солнца на черном небе не имелось, стояла серая лунная ночь, зато впереди, там, куда убегали высокие ажурные столбы, над неровным контуром горизонта светилась горбушка Земли. Пока еще нетронутой.

Под платформой петляла хорошо укатанная колесами и гусеницами дорожка. От нее в разные стороны разбегались цепочки следов. Некоторым из них наверняка насчитывался не один десяток лет. Все отпечатанное в пыли здесь все равно, что впечатано в историю, ветра на Луне ведь не бывает, это вам не Марс какой-нибудь. Вот ведь куда меня занесло, – вяло удивился я. Надо бы маме позвонить, что ли. Как она там устроилась в Талнахском руднике?

– Алиса, какие новости?

– Да какие могут быть новости? Летит…

– Сколько людей упрятали?

– У нас, в России? Пока только девять миллионов. В ряде городов произошли беспорядки. Есть жертвы. Как жаль, что тебе не сразу поверили.

– А! Месяцем раньше, месяцем позже… По большому счету мы бессильны перед угрозой такого масштаба.

– Но на Луне ведь кто-то уцелеет? – подавленно спросила Алиса.

– Да почти все.

– Только это слабое утешение, – мрачно сказала Тамара Саратовна.

– А где Фима с Димой?

– Сидят на Байконуре. Ждут своей очереди. Наш «Корвет» пока не приземлился, но бомбардировщик уже заправляют.

– Не успеют, – еще более мрачно сказала Тамара Саратовна. – Второго рейса не будет.

Это было весьма вероятно. Я почувствовал себя виноватым и промолчал.

Из-за горизонта показалась база Хьюманити, несколько слабо освещенных куполов. Приближалась столица моего лунного царства. Тележка начала замедлять ход. Трасса подвесной дороги входила в щель на верхушке самого большого купола. Там мы и остановилась, вровень с платформой. Беззвучно раскрылись замки. Фиксаторы отпали. Мы замедленно перепрыгнули на перрон. Водитель тележки пробормотал что-то неразборчивое. В платформе открылся круглый люк. Оттуда поднялись люди в полицейских скафандрах. За ними выплыло облачко замерзших газов.

– Все никак не отладят насосы, – извиняющимся тоном сообщил водитель.

– Да ничего, – сказал я. – Спасибо за доставку.

– Это вам спасибо. Говорят, вы первый поняли, кто такой Каменный Гость на самом деле.

– Не совсем так. Не я один.

– Какая разница! Верят вам. В то, что найдете выход. Вы ведь найдете?

– Ну, прилетел именно для этого.

– Знаете, проблем с исполнением приказов не будет. Люди готовы рыть Луну голыми руками. Круглые сутки и бесплатно. Потому что там, – водитель махнул рукой в сторону голубой горбушки над горизонтом, – там у всех кто-то остался. У вас ведь – тоже?

– Да. Конечно.

– Так вы что-нибудь придумаете?

– Обязательно, – бодро сказал я.

И порадовался тому, что никто не видит моего лица. Излучать уверенность при любых обстоятельствах – профессиональная обязанность любого президента. Хотя очень трудно выглядеть уверенным, когда от бессилия выть хочется. Очень трудно.

– Еще говорят, что вам сопутствует удача.

Тут уж я совсем не нашелся что ответить. Просто похлопал славного парня по плечу. Это можно было понимать как угодно.

* * *

За тонкой переборкой бубнил Джеф Пристли, живая легенда NASA.

– «Синдбад», «Синдбад», высаживайте на Варгентин. Как поняли? Прием.

– Вас понял. Иду на Варгентин. «Снежинки» готовы? У меня сто сорок человек на борту.

– Я помню.

– Разрешите еще один рейс.

– Хольгерд, опять ты за свое?

– Мы все десять раз просчитали.

– Да мы тоже математику учили. Риск слишком велик. Повторяю: после высадки уходишь на ночную сторону, прячешься в тень и ждешь, когда протуберанец схлынет.

– Мы успеем.

– Хольгерд, это приказ.

– Пожалуй, я его не выполню. Извини, старик. Конец связи.

Джеф скрипнул зубами. Потом заглянул в дверь. Я кивнул.

– Погоди, с тобой будет говорить один мудрый человек.

– Далай-лама, что ли?

– Привет, Хольгерд. Я – не далай-лама. Владимир Черешин на связи.

– Sorry, не понял. Президент, что ли?

– Да.

– Тогда доброе утро, сэр. Простите, что не сразу понял. Для меня большая честь…

– Хольгерд, перестань. Времени нет. Сколько человек рассчитываешь привезти этим последним рейсом?

– Минимум сто сорок. Возможно, даже сто пятьдесят, если не слишком толстые.

– Насколько я помню, срок работы реактора на «Синдбаде» составляет пять лет?

– Почти. Пятьдесят восемь геомесяцев, сэр.

– За эти пятьдесят восемь месяцев ты перевезешь массу людей. Тысячи жизней. Десятки тысяч, а не сто пятьдесят.

– Вы думаете, на Земле кто-нибудь уцелеет?

– Обязательно.

– Уверены?

– Я знаю, что говорю. Надеюсь, ты мне веришь?

– Безоговорочно.