Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии

Так я опомниться не успел, а у меня появились помощники и в охоте, и в деле возведения новых землянок под жилье, склады и грибницы, ясли и мастерские. Стремительно обветшавшую одежду из листьев сменили сотканные из древесных нитей хитоны. Лучше и прочнее стали сандалии. Купаться мы уже ходили не в одиночестве, как прежде, а в сопровождении охраны – бронекожих, как покойный Соперник, воинов, моих внуко-сыновей, которых я обучил сражаться копьями с костяными наконечниками. То есть они сами обучились – по наитию. Я всего лишь заставил их держаться строем, а не нападать беспорядочной гурьбой на отважившихся перейти нам дорогу хищников. Солдаты бдили во время купания всего нашего племени два раза в сутки – рано утром, на рассвете, и вечером, в закатных лучах солнца. Лишь пятеро Маток не покидали своих землянок, им носили воду в берестяных корытах. Они стали похожими на слоних, однако оставались по-рубенсовски красивыми, я видел в них нечто величественное и гармоничное. Да и как же мне их видеть иначе – это же мои дочери!..

Принимал своих первых внуков опять же я, и тогда меня еще сильнее пронзило ощущение свершающегося таинства рождения новой жизни. Но потом мне пришли на подмогу внучки-дочки, да и само обилие новорожденных притупило это волшебное чувство, и я уже все равнодушнее слушал тихий короткий всхлип своих новых потомков, уже без слез наблюдал, как уносят завернутых в листву умерших крошек…

Своей главной задачей я считал обучение своих отпрысков-подданных тому, чего они не умели. Хотя их врожденные навыки меня изумляли, но делали они все, подчиняясь инстинкту, механически и слепо. Я же пытался развивать у них творческое начало.

И не на последнем месте была речь.

Со временем они привыкли разговаривать. Наиболее сообразительным удавалось сложить фразу из трех слов, но обычно им хватало для общения одного слова, а остальное они «договаривали» взглядом, жестом, выражением лица – как и Королева, но она не молвила ни звука. Меня же прозвали Королем-со-Словами.

Проходя днем мимо трудящихся без устали соплеменников, я стремился каждого обласкать, погладить по волосам женщин, поцеловать в лоб девушек, обнять детишек, похлопать по плечу или пожать руку юношам и мужчинам. Королева же проходила, словно не замечая их: ни жестом, ни взглядом не проявляя теплоты и материнской заботы, хотя все при ее появлении воодушевлялись. На меня реагировали несколько иначе – лица смягчались, появлялись улыбки.

Она действовала на свой народ мобилизующе, только и всего. Ее не боялись, ей не поклонялись – просто словно переключались на более высокие обороты. Ко мне же они считали уместным проявить свои несколько блеклые по природе чувства…

Но по ночам таяла морозная корка сдержанности и равнодушия Королевы. Она даже мурлыкала что-то невнятное и нечленораздельное мне на ухо, когда я обнимал ее. Трудно это назвать даже намерением произнести слова. Однажды я настоял на том, чтобы Она попробовала сказать хоть что-нибудь. Результат ошеломил меня. Раньше я слышал звуки, издаваемые глухонемыми – это было ужасно… Я постарался забыть о своем желании научить Ее говорить. Мне стал достаточен лепет, которых лился и журчал так мило, так ласково, когда мы только-только ложились в свою постель, похожую на гнездо, и когда часами позже засыпали, обнявшись.

Мои ночи были заполнены ее любовью.

Иногда, отдыхая, но еще не собираясь засыпать, я делился с ней вслух своими планами. Она отвечала жестами, причем настолько красноречивыми, что мне порой начинало казаться, что я слышу слова.

Реагировала она на мои идеи в основном тремя способами. Могла, например, прижать щеку к моей груди или поцеловать в знак одобрения. Извивалась слегка в талии, когда не имела ясного мнения – как хочешь, мол, твое дело. А если что-то приходилось ей не по душе, она энергично вздрагивала, поводила плечами, или же категорично рассекала ладонью воздух. Этим жестом она частенько пользовалась и днем. При общении с рядовыми членами племени она также прибегала к мимике и жестам, нередко похожими со стороны на намек на танец – вернее, лаконичный кусочек танца: скупые движения, ни миллиметром больше, чем нужно. Но опять же – изредка. Обычно ей было достаточно указать на что-то или просто нахмурить брови – и всем становилось понятно ее желание. Например, легкий кивок в сторону кучи принесенных Собирателями предметов – и ей приносили нужную вещь, причем в требуемом виде.

Я, помню, предположил, что она каким-то неизвестным мне образом внушала всем окружающим свои мысли. То есть, владела телепатией. Скорее всего так оно и было…

* * *

Итак, у нас в наличности появилось семь Маток, большой отряд солдат и гвардия рабочих из особей обоих полов. Дети росли быстро. Сборщики отваживались уходить в дальние походы и добывать большие глыбы кристаллического сахара и соли. Все они носили на руках, пока я не изготовил для них вместительные заплечные корзины.