Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии

Дампер, родившийся в 1992 году, спустя тридцать лет накопил достаточно материала, чтобы обосновать свою теорию. Она дала общественности серьезное оружие, но сумеет ли наша общественность добиться победы – это еще вопрос.

Согласно одной из гипотез Дампера, нас не только будут атаковать шумы прошлых двух столетий, но и обрушатся лавины звуков, как казалось раньше, давным-давно похороненных. Тишина на планете продолжает исчезать, хотя мы все больше превращаемся в безмолвные тени, сводим счеты с каждым децибелом, выбиваясь из сил, толкаем назад цивилизацию, развитие которой сопровождалось громом и треском. Вот он – завет дедов: повернуть историю вспять, чтобы выжить! В наше время тишина сохранилась только на самых высоких вершинах, в горстке пещер, на океанском дне да в верхних слоях атмосферы, но и там мы разрушаем ее. Дошло до того, что звон разбитой тарелки мы принимаем за пуск ракеты!..

В ожидании обеденного перерыва Стапен Кройд припоминал рассуждения Халиджа. Голова его при этом покоилась на письменном столе. Аромат воспоминаний витал в кабинете, казалось, он проникал в его мозг, дразня, напоминал, что где-то в необъятных хранилищах библиотеки затаился том, шепчущий кристальные слова безмолвия. Кто услышит их, кто отправится на его поиски?

Волоча ноги, как побитая собака, директор спустился в бар, без особого желания проглотил стандартный обед и, вернувшись в кабинет, снова принял прежнюю позу, завидуя Гарольду Лерензу и его последователям, безмятежно спящим сейчас в своих стратосферных убежищах.

У Кройда не было никакого желания трудиться, но, поскольку за патроны приходилось платить, он не смел покидать рабочее место. Стапен думал о том, что в этот самый момент спецподразделения борьбы с шумом (а в них влилась почти десятая часть населения планеты) гоняются за звуками, выуживая их из самых укромных уголков планеты, подобно пчелкам, по каплям собирают тишину, откапывая ее в самых невероятных местах – в стволах деревьев толщиной в дом, в скалах, в цветах, в рыбах, в солнечном свете. Во времена его молодости в моде были сурдокамеры – встретить их можно было на каждом углу. Целые жилые корпуса и отдельные квартиры перестраивались в сурдожилища; позднее появились патроны, они оказались дешевле, их установка не требовала перестройки жилья. Для людей с видным общественным положением тишина порциями доставлялась из космоса при помощи ракет, цивилизация все больше и больше усилий затрачивала на то, чтобы заштопать прорехи, оставленные предшественниками…

Наконец он вернулся домой! Халидж сдержал свое слово – в прихожей висел новехонький серебристо-вороной патрон. Стапен Кройд блаженно растянулся на кровати и почти сразу же провалился в сон. В его отключившемся сознании последней мелькнула мысль о том, что жена и дочь наверняка завалились дрыхнуть сразу же, как только патрон был доставлен людьми Халиджа. Ему снилось, что он перечитывает Кольриджа, своего любимого автора, и его слух тревожит лишь легкий шелест страниц и собственное ровное дыхание…

Проснулся он на заре. Жена и дочь продолжали сладко спать. Воскресное утро Кройд встретил с томиком Кольриджа в руках. В тиши кухни все звуки доставляли ему неизъяснимое удовольствие – закипавшая в чайнике вода, чистый звон приборов… Едва нарушавшие полную тишину звуки эти казались ему драгоценным сокровищем, извлеченным из глубоких сундуков памяти…

В выходной день Кройд решил сходить на могилу родителей и доехал на аэромобиле до кладбища Аболидо. Оно было защищено от эффектов Дампера и ограждено звуконепроницаемым барьером, за создание которого проектировщик был удостоен Нобелевской премии (его сооружение обошлось городским властям в астрономическую сумму). Над входом горели лазерные буквы надписи: «Если вас не похоронили на этом кладбище, вы жили напрасно». Кройд знал, что кладбищенские аллеи были любимым местом отдыха многих горожан, но в последнее время сюда стали пускать только по специальным пропускам, и то в строго определенные часы.

Осень щедро разукрасила пышные цветы и листву деревьев, чьи кроны в лучах солнца блестели золотом, багрянцем и тусклой зеленью. В воздухе распространялась устойчивая смесь запахов влажной земли, грибов, воска и роз. Вдоль аллей в цветочницах из автопокрышек цвели дикая герань и жимолость. В голове Кройда мелькнула мысль, что эти покрышки еще могут отделаться от цветов и, тряхнув стариной, устроить гонки. В кристальном воздухе витали приглушенные, идущие откуда-то издалека стоны, всхлипывания, вздохи. Однако их перекрывал стук кирок, крушивших пластмассовые надгробные плиты, шуршание разбрасываемой земли, надсадное дыхание людей, обливающихся потом от тяжелой работы. Кройд с удивлением обнаружил, что из многих развороченных могил торчали торсы или только макушки каких-то людей. В раскопках виднелись пожелтевшие кости.