Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии

Вдруг они уловили шум морской воды, почувствовали запах соснового клея, задымил воск – им древние окуривали амфоры. Короткий проблеск разбудил зеркало, снова показал мраморную колонну… Наконец-то!

На холме напротив они увидели неизвестное эллинское святилище. Оно возвышалось легкое, словно птица, готовое взлететь над пенистой вереницей волн, искупаться в золотом очаге солнца. По тропинке к храму поднималась стройная женщина в розовом хитоне, который крепился на ее плечах пятью серебряными иглами. Черты ее лица, озаренные будто изнутри, напоминали небесную деву на античных монетах…

Эвда Нал, Рен Боз и Ефремов долго звонили в хрустальные колокольцы над входом в станцию, но потом заметили бледный свет, исходящий из окна, словно сам Млечный Путь отражался в магическом зеркале… Наконец двери распахнулись, и они вошли. Женщина стояла перед храмом и смотрела сквозь тысячелетия. Писатель узнал ее сразу: Таис, любимая Таис! Четверо воспитанников академии «Туманность Андромеды», прерывисто перешептываясь, заметили, как глаза писателя наполнились гордостью и силой… Простирая руки, словно стремясь обнять весь мир, молодая эллинка промолвила: «Радуйтесь, богоравные друзья!»

Марженка Райнякова и Нико Залашвили, совершившие свой подвиг, получили почетные имена Веда Конг и Дар Ветер. Перед тем, как их включили в список участников полета к рассеянному звездному скоплению Гиад, сам Иван Антонович украсил головы молодых людей оливковыми венками…

* * *

Мария Странопулос и Дэвид Карвэн каждый час устало докладывали спутнику № 206, что эксперимент с гипнос-уловителем продолжается, но результатов еще нет. Тонкие пальцы Дэвида постоянно поправляли шлем, ему казалось, что уплотнение подводит. Карвэн сердито подумал, что вести корабль сквозь метеорные Т-ураганы – более осмысленное занятие, нежели попытки проникнуть в сновидения москвича, жившего в октябре 1972 года… Но они с Марией не сдавались.

За стенами лаборатории шел дождь, внезапно превратившийся в снег, а Дэвид снова и снова центрировал разрешающую способность установки. Внезапно ему послышался рокот винтолета за снежной пеленой. Наверное, прибыли коллеги из академии. И чем их встретить?

Гром, мелодия растущей печали, вздох… Темно-алые линии словно смели зал. Зазубренное плато выступило из хаоса, дрогнуло и разошлось равниной, на которой молодые люди различили мощный спиралодиск, а рядом – звездолет с раздвинутыми подпорами стабилизаторов и шаровидным куполом в носовой части. Казалось, что громадный мужчина стоит на плоскогорье, неподвижный, немой, а взор его устремлен в огненные фигуры сыплющихся сверху созвездий. Вот только не было среди них Большой Медведицы, на небосводе не колыхались Волосы Вероники, апельсиновый Канопус не вел Корабль, не было видать и раскинувшего крылья Лебедя со свитой из Ящерицы, Пегаса, Дракона и Цефея… Дэвиду Карвэну приходилось летать до границ Солнечной системы, а Мария с матерью побывала в системе Сириуса, однако таких созвездий не было нигде.

Исполинский диск приблизился. Мария и Дэвид ясно прочитали на корпусе надпись «Байконур» – письмена линейного земного языка, ниже шел шифр Великого Кольца.

Иллюминаторы «Байконура» вспыхнули милым огоньком дома в лесной чаще, раздался гул, и почти без перехода молодые люди увидели блестящие оси, заклепываемые компрессором в сердечник гиперпространственного двигателя. Крупный мужчина с осанкой капитана, седыми волосами и густыми тенями под лазурными глазами колдовал над пультом компрессора. Он был из тех, кто согласился на то, что его жизнь будет вдвое короче, чем у остальных людей, – конструктор звездолетных двигателей…

Дэвид и девушка медленно освободились от видения и вышли на связь со спутником № 206. Улыбающийся дежурный принял их просьбу о выделении необходимой энергии. Не прошло и десятка секунд, как титанический луч разделил надвое осеннюю стихию и влился в поглощатель академии «Туманность Андромеды», чтобы зафиксировать во всех измерениях последний сон писателя-фантаста…

На мокрую площадку во дворе сел винтолет, из его кабины выскочили Веда, Дар, Рен и Эвда. Их тела – бронзовые молнии, закаленные фестивалями предельной выносливости – устремились к залу гипнос-уловителя. Но их словно нес на себе пятый пассажир винтолета – их рослый спутник, который пел гулким басом все время перелета через Эгейское море.

Иван Ефремов жадно обнял свой былой последний сон. Так бродяга с Острова Забвения впивается взглядом в обнаруженный среди пыльных холмов родник, в котором дрожат отражения друзей, пришедших за ним, чтобы вернуть его в ширящийся вне острова мир…

А Мария Странопулос и Дэвид Карвэн спали, истощенные экспериментом, и еще не знали, что получили почетные имена Низа Крит и Эрг Ноор…

В апреле гиперзвездолету, подарку Совета астронавтики, предстоял старт к Гиадам. До назначенного срока было необходимо полностью сформировать его экипаж, и сотни тысяч молодых людей готовились совершить свои «подвиги Геракла»…