Третье рождение Феникса

- Да! - обреченно кивнул сыщик. - У этих невезучих подружек телефон есть?

- Нет. Хозяин квартиры не разрешает устанавливать.

- А мобильный?

Ева отрицательно качнула головой.

- Они экономят. Какая мобильная связь? Это для них дорого. Они в Москву приехали зарабатывать, а не тратить деньги.

- Ясно. Значит, поеду наугад, без предупреждения, - вздохнул Смирнов. - Машину в такую метель брать ни к чему, прокачусь в метро. Тоже полезно.

- Не изображай из себя жертву, пожалуйста! - фыркнула Ева. - Тебе это не идет.

Славка засмеялся. Он перегнулся через стол и поцеловал ее.

- Окажи мне услугу, дорогая, - сказал он, опускаясь на свой стул. - Там на компьютере есть файл, называется «Икс». Открой его и прочти текст. Потом поделишься своими впечатлениями.

- Ладно, - легко согласилась Ева. - Что-то интересное?

- Чрезвычайно!

Он поспешно доел бутерброд, как всегда, обжегся кофе и вскочил, глядя на часы. Через пару минут хлопнула входная дверь. Ева подошла к окну: было видно, как Смирнов почти бегом пустился к метро. Ветер с шорохом бросал в стекло пригоршни снега.

В комнате, которую Славка называл кабинетом, стоял прохладный сумрак. Ева села к компьютеру, открыла файл «Икс» и начала читать неопубликованную статью Панкрата Раздольного. Постепенно она втягивалась в неторопливое, подробное изложение давних событий, полувымышленных-полуреальных, как ей казалось. Повествование было похоже на сказку.

Речь шла о неком боярине Симеоне. Сей боярин был беден, никакими талантами не выделялся, в битвах себя не проявил, и решил он отправиться в путешествие. Попросился на варяжское судно, плывущее в заморские страны, сошел на берег, где сердце приказало, и, как он дальше странствовал - пешком, на коне или на верблюде, - история умалчивает. Известно только одно: вернулся он домой не скоро, постаревшим, больным и седым, а вместо богатств привез молодую красавицу жену. Диво дивное была та женка Симеонова: белая, гибкая, как змеюка, с презлющими черными очами и черной косой до пят, одетая в шелковые наряды, нанизанные один на другой. Говорить по-русски она не умела, и никто, кроме престарелого боярина, ее не понимал. Недолго пожили они в старом недостроенном боярском тереме, а уж поползли слухи, будто та женка - нечистая и глаз у нее нехороший. На кого посмотрит - тот или окосеет, или охромеет, или по миру пойдет. Терем боярина Симеона стали обходить стороной. Никому не хотелось навлечь на себя беду. Говорили, будто чужая девка - арамейская колдунья и что Симеон отбил ее у разбойников, которые собирались отрубить ей голову.

Через год Симеонова женка произвела на свет прелестное дитя, а сама слегла в родильной горячке. Повитуха, вызванная к постели роженицы, рассказывала страшные вещи. Якобы чародейка поднялась в воздух и летала, развевая черными волосами, сверкая жуткими глазищами и завывая на разные лады. Потому как колдовская душа ее никак не могла оторваться от тела, вот и стенала, и оглашала окрестности нечеловеческим ревом.

Повитуха слыла выдумщицей - ее слушали, кивали головами, но близко к сердцу старухины басни не принимали.

Дочь боярина Симеона и арамейской девки росла сущим ангелом - ясноглазая, чистая, веселая, с ямочками на румяных щеках, она обладала покладистым, добрым характером. Боярин, будучи уже сильно болен, выдал ее замуж за княжеского дружинника. У молодой четы родился сын, названный в честь деда Симеоном. От него и пошел род Симеонов.

На смертном одре старик вызвал к себе дочь, велел наклониться и долго, задыхаясь, шептал что-то ей на ухо. Потом передал ей некий предмет, завернутый в шелковую тряпицу. Дочь чародейки поклялась исполнить последнюю волю отца и наотрез отказалась сообщить своему мужу, в чем же заключается завещание старого боярина.

На этом первая часть текста обрывалась, и автор объяснял сие обстоятельство отсутствием материалов о дальнейшей судьбе рода Симеоновых.

Ева читала, удивляясь, почему эта сказка в старинном духе так заинтересовала Всеслава. Она даже порывалась позвонить ему на мобильный, но удержалась. Решила дочитать статью до конца.

Вторая часть начиналась развернутою картиной жизни дворянского поместья среднего достатка. Некий юноша, томимый любовью к одной из дочерей помещика, прокрался в сад, куда выходило окно девичьей комнаты. Стояла теплая летняя ночь, полная лунного света. Заветное окно тускло светилось - в поместье экономили свечи. Юноша забрался на старую акацию, всматриваясь в полумрак за окном. Рама была приоткрыта, в глубине комнаты горела свеча… на диване сидели бабушка в ночном чепце и молодая ее внучка в кружевной накидке, с распущенными по плечам волосами.

- Когда глаза твои и его соединятся… сольется свет со светом, и дух одного соединится с духом другого, - бормотала старушка. - И неотвязная любовь вспыхнет от внезапного, молниеносного взгляда. Надобно тогда забыть о приличиях, дать полную свободу своему воображению, представляя сцены самые откровенные и плотские!

- Чему вы меня учите, бабушка? - ужаснулась девушка.

Старуха засмеялась, потрясая седыми буклями, выбивающимися из-под чепца.