Третьего раза не будет! (СИ)

— Что вы, лей Нарентьел, мы с них и начали. В конце концов, не думаете же вы, что мы пробрались на ваш приём ради этого разговора? Извините, но мы здесь исключительно за бесплатной едой, — веско добавила я, отсалютовав на прощанье, чем вызвала ещё один приступ хохота у хозяина мероприятия.

Нет, серьёзно, этого человека сбил бы с ног обычный сборник анекдотов.

Возвращались обратно в тишине, я даже начала переживать, что обидела Алекса своей шуткой про декольте, но выглядел он вполне довольным жизнью, а меня норовил придержать за талию. Ночная прогулка по городу вскоре захватила меня полностью. Дело в том, что в ночи дома подсвечивались по резьбе. Я, конечно, уже обратила внимания на эту особенность местного освещения: лампы и люстры тут отсутствовали как класс, весь свет словно струился по вырезанному на стенах рисунку, но впервые видела такую массовую иллюминацию именно в городе.

Выглядело это невероятно красиво, каждый дом был словно расцвечен световыми узорами и обмотан новогодними гирляндами до самой крыши.

— Как красиво! — не удержалась я. — Но за счёт чего они светятся?

— Магия. Осветители — одни из самых востребованных магов, они разрабатывают для каждого дома свою систему, чтобы максимально эффективно использовать эрги. А дальше хозяин просто питает осветительный артефакт своей силой.

— То есть такой человек, как я, жил бы в темноте?

— Или вынужден был бы нанимать приходящего мага.

— Как-то это несправедливо…

— А у вас свет разве бесплатный? — удивился он.

— Нет, но он есть почти у всех.

— Так и у нас почти у всех. Только очень бедные люди не могут себе этого позволить. И то только в том случае, если у них у самих нет способностей.

— А способности наверняка проявляются сильнее всего у богатых, не так ли? Ты что-то говорил про Старшие семьи.

— Семьи-основатели, которые открыли порталы в этот мир и позволили перейти остальным. Как правило, сильнейшие дары действительно проявляются в Старших семьях, но это не всегда так. А падение Капитолия стало для всех огромным ударом, ведь там погибли представители почти всех семей.

— И сколько таких семей? Иртовильдарены — одни из них?

— Семей? Достаточно много, но я не королевский генеалог, как-то не слежу за этим. Что касается нашей семьи, то да. Но мы уже разделились на несколько ветвей: Иртовильды, Иртовильданы, Иртовильдары и Иртовильдарены.

— Маритана говорила, что слог прибавляется к фамилии за заслуги перед короной.

— Да, но частичка присваивается только ближайшим родственникам: детям и родителям, а также незамужним сёстрам. Если бы у меня были братья, они остались бы Иртовильдарами.

— То есть если наши сыновья совершат каждый по подвигу, то у них в итоге будут разные фамилии?

— Зависит от того, во время правления какого короля они подвиги совершат. Если при разных правителях, то да. Например, Иртовильдаренал и Иртовильдарентор. Что-то подобное.

— А подвиг может быть только военным?

— Чаще всего да, но может быть какое-то выдающееся изобретение или, например, средство борьбы с какой-либо общей опасностью. И слог не дают за выполнение своей работы. Например, мой отец — военный, выполнение приказов — его прямая обязанность, поэтому для него награда за форсирование определенной цели будет другой: деньги, звание, положение при дворе. А то, что со мной на войне произошло — это больше ошибка, чем подвиг. Мы воевали, висел туман, дым, всюду разряды молний. Бойцы по окопам, блиндажам и укреплениям. Раненых полно, но не было возможности их доставить в лазарет, фронт и медчасть разделили стеной огня. Я прошёл на передовую сам, хотел оказать помощь раненным, что-то получилось, но тут нас атаковали, а когда всё немного затихло, то я вылез из укрепления, хотел уходить обратно в лазарет, но сторону перепутал и случайно повёл бойцов в атаку. Так уж вышло. Эртанис, тогда ещё Кирраст, пошёл за мной и поднял других. Когда я понял свою ошибку, то было поздно, мы уже оказались на передовой альватов, и пришлось биться.

— И ты тогда получил своё прозвище?

— Нет, прозвище появилось раньше, но после этого окончательно закрепилось. Просто лекарь может быть очень страшен: у большинства магов нет защиты от чужого целительства, вернее, раньше не было. Целители такой силы, как я, редко рождаются. Но даже не в этом дело. Просто для врача убивать — это недопустимо, это последний предел, из-за которого многие не возвращаются или теряют дар, — Алекс задумчиво смотрел вдаль, и его лицо стало ещё более хмурым, чем обычно. — Но отец учил меня убивать, а не жизни спасать. Поэтому у меня морально-этическая проблема не стояла, вокруг были свои и были чужие. Своих лечил, чужих убивал. Хотя своих иногда тоже приходилось. Сильные магические ожоги — страшная штука, и лечить их слишком тяжело, а в условиях войны и постоянной нехватки сил — нереально. Когда попадались такие пациенты, то я просто облегчал их страдания. Вернее, я так это воспринимал. Но другие целители меня боялись даже сильнее, чем альваты. А уж эти крепко меня ненавидели, за мою голову назначили одну из самых высоких наград.

— Как же ты выжил?