Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством

Партия — вот субъект всемирного начала. Партия Ленина возникает как субъект обратного хода вещей внутри России. Из этого проистекает ее траектория и развязка обратного хода. Раз она партия «переначатия мировых начал», надо решить ответственную задачу — кто внутри партии явится ее внутренним перводвигателем, субъектом субъекта? Хотя бы в одном человеке.

Весь эмбриогенезис Ленина — через брата, отца, через Веру Засулич — ведет его к принятию этой роли. Русское сознание оказывается готовым включиться в решение всеобщей задачи, даже против самого себя. Россия выдвигает субъекта, который умеет работать, обращаясь с ней самой как с поприщем.

Партийность начинается в одном человеке — в Ленине. Он отвергает идущее от разночинства этическое деление на «партию вешаемых» и «партию вешателей» — нет, жертвами мы не станем! А если надо для дела, то сами побудем и вешателями временно — пусть! Переступить через отца и брата — не проблема. Важно, что мы те, что могут позволить свободную перековку себя — из «калужского теста» в партию.

Кто этот субъект обратного хода вещей, который воспринимается вместе Лениным как отвечающий истинному мировому ходу вещей по Марксу? Еще Чернышевский учил, что «опередить» нельзя, однако можно особым способом поравняться с передовыми. Россия должна выйти в передовики проекта выравнивания с Западом, ушедшим далеко вперед.

Задача эта по Ленину — динамическая, нелинейная, но решаемая.

Только эта политика обратного хода вещей отвечает, как Ленин был убежден, мировому историческому процессу. В ней заложена единственная, но фантастическая возможность осуществить Маркса в России. И в этом таится опасность: что если он, единственный Человек Начала, обернется одиночкой к концу?

Моя центральная мысль, что к Октябрю можно было прийти только таким путем, но тот, кто все придумал, — субъект субъекта стал лишним. Нэп сделал излишней сперва партию как субъект обратного хода вещей, а далее и самого субъекта субъекта. И когда Ленин как субъект субъекта захотел было пересмотреть свое коммунистическое начало, он стал избыточным для партии, а для него самого партия — неуместной.

— И сам он понял это?

— До самого финала, до немоты в финале не понимал. Но, ставший избыточным, он вынужден был заживо онеметь. Именно так — разом. Как некогда сразу Рахметов в нем победил Чернышевского с Тургеневым, так субъект субъекта в 1923 году разом стал избыточен.

Он хотел было открыть России начало начал заново — а Россия не захотела. Ни Россия мужика не хотела, ни Россия партфункционеров. Сталин объединил первых со вторыми, изничтожив по очереди тех и других. Надо сказать, и Ленина он изничтожил тоже. Буквально вытравив его из памяти — нивелировав, возвеличив, заполировав, — Сталин Ленина в России искоренил. Сталин очень глубокий человек изничтожения, но и он проговаривался. Мог сказать после расстрела металлургов, что руководители приходят и уходят, только народ бессмертен.

Сталинский монстр зла вырос из монстра европейской, естественно-исторической необходимости. Он взял от марксизма историческую теологию самодетерминации. Исторический процесс по Марксу не первично задан неким первотолчком, нет — исторический процесс детерминирует самое себя. Тем самым исторический процесс оказывается наиболее объективен в точках его интенсификации, они же персонификации детерминистского чудища.

Вот откуда Марксово «пролетариат либо революционен, либо он никто и ничто». Для Маркса пролетариат перестает существовать, если он не революционен. То, как снимает революцию Эйзенштейн в «Броненосце Потемкине», для Маркса просто не имело бы смысла: подумаешь — колясочка на лестнице! И из бесспорного факта, что Ленин был продолжатель Маркса, ничуть не следует, что Маркс предшественник Ленина, а не Сталина.

112. Лексическая история сталинизма. Пятая колонна, враги народа и народы-враги

— Как менялось в тридцатые представление о социализме? Шло речевое оформление нового коллективного бессознательного. Разбуди меня мальчиком в двадцатые ночью и спроси: что такое социализм? Я бы отрапортовал: три «без» — без денег, без классов, без государства. Как вдруг Сталин — «одни мелкобуржуазные уроды верят в труд без денег». Докладывая по Конституции, Сталин разъяснил, что при социализме классы есть, а уж государство — само собой. И нелегко сегодня представить наше потрясение от импортного клейма: пятая колонна внутри СССР.

— Какое значение имело сталинское управление словами? Как появилсявраг народа?