Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством

Емельянов рассказывал — «Я вмиг покрылся холодным потом. Довоенные были годы — в послевоенные был бы инфаркт на месте. Но инфаркты в моду еще не вошли, умирали мы тогда от других причин». Минута критическая, все в напряжении, и тут псих говорит: «Не помню, товарищ Сталин». — «Как это — не помните? У вас есть враги, а вы не помните, кто они?» Глянул ему в глаза — и погас, отвернулся. Перешел к другим вопросам, навсегда потеряв интерес к его броне и к «диалектике мягкого». Вот что значат людские свойства — человек просто не назвал имен. А ведь его будущее в тот момент зависело от перечисления пары фамилий.

138. Злая память слабеет: академик Панкратова стала членом ЦК вместо подследственной

— Война и необходимость планировать реальные операции на фронтах не нарушили его злую память?

— После войны резервы посадок снизились как раз тем, что у Сталина память сдавала. Вот эпизод. Заканчивался XIX съезд, на котором делал отчетный доклад Маленков, а Сталин вышел ненадолго в конце, приветствуя иностранные компартии.

— Да, за незнание этого я получил тройку по истории КПСС.

— Состав ЦК согласован. Но в ночь перед последним заседанием Сталин говорит Маленкову: «Женщин мало. И ученых маловато в ЦК. Подумайте про Нечкину». Его Светлана в то время собиралась у Нечкиной диплом писать, потом, правда, перешла в другое место. Маленков звонит в отдел науки: срочно материалы на Нечкину, а ему: Георгий Максимилианович, Нечкина же беспартийная! Итак, включать в ЦК нельзя — но и не включить нельзя тоже. Пришлось доложить. «Товарищ Сталин, отдел науки говорит, что Нечкина беспартийная». — «Да? Но я вообще-то говорил про Панкратову[12]». Сталин сделал вид, что оговорился.

А над Панкратовой уже нависало плохое дело, Анну Михайловну подвергали гражданским казням. Огонь велся по местному национализму. Во время войны Панкратова эвакуировалась в Алма-Ату, и ее ученик Бекмаханов, казах, защитил под ее руководством докторскую о хане Кенисары Касымове. Тогда у каждого народа СССР был свой национальный герой, под него собирали деньги…

— Они бывали довольно неожиданными.

— Да. Была даже танковая колонна имени Шамиля. И в Казахстане был свой герой Кенисары Касымов — блестящий молодой хан, хорошо воевавший с Россией. Авиаэскадрилья имени Кенисары Касымова, танковая колонна имени Кенисары Касымова. Когда пошли громить местные национализмы, начали, конечно, с Шамиля, в специфичной для Сталина форме. Гусейнов написал про Шамиля книгу, азербайджанец, и ему за нее дали Сталинскую премию[13].

— А «сталинку» разве давали без утверждения Самого?

— Утвердил, но у него, понимаешь, свои игры с собой. Гусейнову сообщают о присуждении Сталинской премии, как вдруг сообщение в прессе: «Комитет по Сталинским премиям постановил: отменить постановление Комитета о присуждении Сталинской премии такому-то». С этого сообщения пошла обратная волна. Теперь в каждом ауле «националистам-касымовцам» положена секир-башка. Бедняге Бекмаханову за диссертацию о Кенисары Касымове 25 лет дали! Это уж местные так расстарались.

— Вручили национальную премию.

— Анну Михайловну вовсю отполоскали в дни съезда. Багиров[14] выступил по поводу Шамиля, московские историки подхватили — огонь уже велся по Анне Михайловне. А у нас с ней были очень дружеские отношения. После одного моего выступления она даже отвела меня в сторону и сказала: «Михаил Яковлевич, мы вас любим, и умоляю, не выступайте так — вы не представляете, чем это может кончиться».

Она уже раз прошла по этому кругу — муж троцкист, ее саму исключали из партии, но спасли, и посажена не была. Теперь второй круг, и тут думает — все, конец. Я старался ободрить, но настроение было жуткое. «Не утешайте, — говорит, — это ни к чему. Поверьте, со мной кончено». На другой день достаю газету из почтового ящика — состав ЦК, выбранного на XIX съезде: Панкратова А. М.! Она приехала в институт — стоит Дружинин, я и еще кто-то. Николай Михайлович поздравляет — Анна Михайловна, говорит, поздравляю, теперь вас уже преследовать не посмеют. Она отмахивается: «Уверяю, там просто напутали. В ИМЭЛе есть другая Панкратова, и они перепутали». Вдруг, как на старых картинах — фельдъегерь в коридоре: «Товарища Панкратову!» К нам идет капитан с кобурой.

— Синие погоны!

— Цековский пакет! При нас она его вскрыла — написано: «Члену ЦК КПСС товарищу Панкратовой А. М. Приглашение на встречу с делегациями иностранных компартий». Так известили о том, что ее ввели в ЦК.