Третья древняя, или И один в поле…

Он выходит из ванной и видит смятую постель, похожую на догорающий костёр в свете ночной лампы с оранжевым абажуром. На огромной кровати её худенькое тело кажется совсем детским. И спит она совсем по-детски, подтянув к животу колени и подложив под голову обе ладони. Он поправляет на ней сбившееся одеяло, подходит к окну и раздвигает тяжёлые портьеры. В лицо ударяют первые лучи солнца — пора собираться.

Он подходит к кровати и осторожно трогает её за плечо:

— Тина! Вставай! Мне пора.

Но она не слышит его и продолжает безмятежно спать. Её свежее дыхание еле заметно, бледное лицо сосредоточено, красивый лоб прорезала случайная морщинка, а обескровленные губы плотно сжаты, словно она споткнулась на экзамене на каком-то каверзном вопросе. Живыми были лишь её светлые волосы, разметавшиеся по подушке.

Что делать? Будить её было жалко. Всю ночь они не спали. Сначала занимались любовью — исступлённо, страстно и обречённо, словно в последний раз (впрочем, он догадывался, что это может стать их последним свиданием, но ей, естественно, ничего об этом не сказал); потом долго говорили, но не о делах, а о себе: о том, как встретились, как и когда полюбили друг друга, что чувствовали при этом, о предстоящей разлуке и о том, когда встретятся вновь. О работе же они побеседовали накануне, и там всё было ясно.

Он делает ещё одну робкую и тщетную попытку разбудить её, а потом сбрасывает с себя халат и начинает быстро, лихорадочно одеваться — так быстро, словно спасается от неё бегством. Он почему-то боится, что она проснётся прежде, чем он уйдёт, а потому торопится уйти из номера, словно вор с места преступления. Вот он уже совсем одет и на цыпочках крадётся к выходу, вот он нагибается, чтобы взять за ручки упакованный чемодан, и осторожно открывает защёлку замка… Он нажимает на дверь, и в этот момент слышит с кровати сонное бормотание Тины и замирает на месте. Но нет, Тина так и не просыпается, она просто переворачивается на другой бок и снова засыпает.

И тогда он уходит.

«Так будет лучше и для меня и для неё. Меньше слёз и рыданий», — утешает он себя, сидя в такси. Но утешение это слабенькое и отнюдь не подавляет чувство жалости, вины и горечи. Это чувство разрастается, усиливается, и когда он садится в самолёт, то перерастает в физическую боль от невосполнимой утраты, и он не справляется с ней и плачет. На него обращают внимание сидящие рядом пассажиры, подбегает стюардесса и спрашивает, как он себя чувствует. Она приносит стакан воды, а он просит двойной виски. Ему удаётся на несколько часов заглушить боль в сердце, и этого оказывается вполне достаточно.

Потом он вспоминал о ней всё реже и реже, да и вспоминать-то было некогда, потому что после смены документов, пересечения границ, явок, инструктажей и прочих шпионских страстей начались большие неприятности, постоянная нервотрёпка, вызовы на работу, совещания, отстранение от командировок, семья. Вокруг него образовалась пустота, и эта пустота бесстыдно, целиком утопила всякую память о Тине.

Когда больно и стыдно и изменить ничего нельзя, тогда возникает неосознанное желание попытаться найти виноватых. Он набирает номер телефона и просит подойти Дубровина.

— Глеб? Привет, это я.

— Привет, Вано. Как дела?

— Плохо.

Пауза.

— Ты прочитал письмо? — спрашивает Дубровин.

— Почему ты мне о нём не рассказал раньше? — спрашивает он, но, не дожидаясь ответа, кладёт трубку. Причём здесь Глеб, если он виноват во всём сам и за все эти долгие годы ни разу не поинтересовался судьбой своей любимой?

…Так же отчётливо всплывают в памяти обстоятельства их знакомства и первого свидания. Он пришёл в кафе «Тироль» — вот, даже название кафе вспомнилось! — и занял удобное для наблюдения место за дальним угловым столиком. Это заведение он присмотрел загодя с таким расчётом, чтобы оно, во избежание случайных встреч, находилось не в самом центре города, но было бы одновременно не слишком удалено от него, чтобы не вызвать у объекта ненужных мыслей.

Как всегда перед встречей с незнакомым человеком, он слегка волнуется. Когда имеешь дело с женщиной, нужно быть внимательным до чрезвычайности, особенно в таких мелочах, как выбор места встречи, детали одежды, манера поведения. Поскольку это был выходной день, то он позволил себе надеть светло-серый с отливом костюм, голубую сорочку и яркий в меру галстук. Так или примерно так должен был одеться молодой коммерсант средней руки на первом свидании со своей будущей помощницей.

До назначенного времени оставалось минут семь-восемь, и он заказал себе бокал рейнского. Интересно, как выглядит эта особа? Если её внешность соответствует милому звонкому голоску по телефону, то… Что — то? Брось эти глупые мысли! Не забывай, что речь идёт о серьёзном деле, а не о какой-нибудь мимолётной интрижке! Причём здесь её внешний вид? Не расслабляться! Под видом невинной женщины контрразведка запросто подставит тебе своего человека, и что тогда?