Третья грань реальности (СИ)

– Если он об этом узнает, то у него сердце разобьётся!

– Мне совершенно всё равно, что будет с его сердцем, – обиженно поджала я губы.

– Если бы ты знала, кто он, может, остереглась такой жестокости.

– Отчего же? Это министр иностранных дел под прикрытием? – вздёрнула я бровь.

– Ты религиозный человек? – неожиданно спросил учитель.

– Монах в отставке? – предположила я, в очередной раз развеселив чародея.

– Теплее, но нет. Ещё версии есть? – спросил он с любопытством. У меня нашлись бы и другие варианты, но, судя по всему, Вильфрид собирался их потом озвучить Лаврентию, так что, подавив желание высказать самые гадостные, я отрицательно покачала головой. – Он бог.

– Какой? – опешила я.

– Наш.

– Чародейский, что ли? – раньше, я совершенно не допускала мысль о язычестве или многобожии, но этот вариант мне нравился больше других.

– Да нет, общий. Лавровый бог, Великий Бог непостоянства бытия, как его называют.

В коридоре и без того пустынном, повисла тишина. Я стояла, кажется, даже не моргая, а бестолково глядя перед собой. Чародей не торопил.

– Шутите? – осторожно спросила я, надеясь на это.

– Нет.

– Издеваетесь?

– Нет.

– Хотите сказать, что это правда?

– В каком-то роде да.

Опять замолчали. Я глупо переспросила:

– А вы точно меня не обманывайте?

– Эния, – печально выдохнул Вильфрид, уже устав потешаться, и протирая уголки глаз от невольно набежавших слезинок, – мне нет никакого смысла врать! Ты, когда начнёшь заниматься, и сама это поймёшь!

Я тяжело вздохнула. Прав он, придраться не к чему, а все равно какая-то ересь получается.

– Как-то… странно это, – буркнула я только.

– Ни капельки. Если есть иконка, можешь даже приглядеться – найдёшь много похожего! – посоветовал учитель дружелюбно. – Ну ладно, сейчас я должен идти к тому самому скользкому… До утра?

– До утра, – тихо согласилась я, закрывая дверь.

Единый Бог – Великий Лавровый Бог непостоянства бытия для нас как свет в окошке, единственная надежда. Его великодушным и высокодуховным заветам мы свято следовали. По всему миру возводились храмы в его честь, строились монастыри, в которых запирались благородные монахини, решившие посвятить себя богу. И Вильфрид хочет сказать, что тот мерзкий тип и есть наш великий бог?

Я подошла к столу, где оставила иконку. Снова взяла её в руки и принялась тщательно, с особым вниманием рассматривать, словно ища различия. Курносый нос, который я сегодня про себя нелестно окрестила шнобелем, невинные, но такие же широко распахнутые и голубые глаза, пухленькие щёки, гладко уложенные, а не всклокоченные волосы соломенного цвета, чуть отливавшие рыжиной. Как ни прискорбно, бог на иконе отличался от встреченного мною хама только возвышенным видом.

Я приоткрыла створку окна, всё ещё задумчиво разглядывая предмет, который считала единственной связью со старым миром. Замахнувшись, резко бросила икону куда-то вдаль, брезгливо вытерев руки.

Если Вильфрид наврал, то будем считать это окончательным расставанием с прошлым. А если всё окажется правдой… Вопросов, относительно своей судьбы, я больше не имею.

Глава 5

По тропке через лес быстро ехать не получалось, поэтому дорога к дому учителя затянулась. Ничего бы страшного, но Лаврентий, чтобы мы не заскучали, трещал без умолку. Не слушать его не получалось, потому что он менял интонацию буквально через каждое слово, привлекая внимание. На просьбу соблюдать священную тишину, ответил, что сам определяет, какая в этом мире тишина священная, и продолжил рассказывать длинную историю о своих героических подвигах. Я бы попросила его заткнуться, но сомневалась, что он послушается. Оставалось терпеть и игнорировать бога.

Наконец, среди деревьев показался яркий синий фасад с белоснежными изразцами. Я знала, что особняк построили уже давно, но он выглядел совершенно новым, даже краска не облупилась и ни одна ставня не покосилась. Перед входом несколько опрятных клумб встречали нас пёстрыми тюльпанами, но навстречу никто из слуг не вышел.

– Как тебе моё скромное жилище? – спросил чародей, соскочил с коня и взял её под уздцы.

– Очень мило, но почему слуги не выходят? – удивилась я, обращаясь исключительно к учителю.

По его же примеру я слезла с лошади. Лаврентий, который всё время вертелся рядом, попытался помочь, но я только брезгливо увернулась, не зная, что делать с таким навязчивым богом. Если он живёт в раю, то умирать мне что-то совсем не хочется. И вести праведную жизнь, к несчастью, тоже, как бы дико это не звучало. Пожалуй, даже хорошо, что вампиры считаются проклятыми.

– Я живу один, – спокойно ответил Вильфрид.

– Один? – переспросила я.

Ухоженные клумбы никак не сочетались с его словами.

– Да, я редко здесь бываю, поэтому не вижу смысла держать слуг. К тому же я чародей, а…

– У них всё не как у людей, – ворчливо прокомментировал Лавровый бог, перебивая учителя на половине слова. Хотя с загадкой тюльпанов он мне помог.

– Пойдём, я покажу тебе, где конюшня, – предложил учитель, – а потом сразу начнём занятия, если ты не против. Хотелось бы научить тебя азам, чтобы проще жилось.