Читаем Третья истина полностью

То он отсутствует долго-долго — несколько Сашиных суток. Потом он появляется и сокрушается по поводу ее аппетита. Последнего просто нет. Отлучки Виконта становятся все длительнее, а еда — все изощреннее. Яблочный мусс, взбитые сливки с кусочками сухофруктов, мягкие котлетки, овощи… Но Саша не чувствует вкуса. Однажды, просто чтобы отвлечь их от навязывания ей имеющегося в наличии овощного рагу, она попросила фруктовое желе. Оно появилось вскоре на прикроватной тумбочке и подрагивало в стеклянном блюдечке, создавая ощущение сказки. Саша его съела целиком, с удивлением чувствуя, что на земле есть и приятные разновидности пищи.

Как раз при волшебном появлении желе, или несколько раньше, Даша, сидя за столом, озабочено проговорила:

— Я просто ума не приложу, миленькая, откуда твой папа берет все это? Человек он, вроде, хороший… порядочный. Так, не из-под земли же? Мне кушать это прямо неловко. Кругом голод беспросветный… И странно как-то… Он так красиво говорит: уход, забота, де мол, бóльшего стоят… Но я же по сочувствию человеческому… Ну, если б мучицы или крупы какой в благодарность, а тут… а ты еще капризничаешь. Все тебе не хочется. Извела отца совсем. Да еще такого золотого. Я все приглядеться не могу, он сам-то ест что-нибудь из этого? По-моему, и не притрагивается… С лица совсем спал…

Саша забеспокоилась, и это было ее первое активное чувство за время болезни. Она с нетерпением дождалась, пока он снова появится, постаралась сесть, обхватив колени, — вышло. В такой трудной позе и приступила к допросу:

— Вы где ходили? Вы уже ели?

Виконт тут же охотно и выразительно заговорил, но, по сути, произнес что-то маловразумительное:

— Парадные обеды, фриштыки, приемы, рауты, визиты — это так утомляет. Синьорина! Где меня носит — уму непостижимо. Я имею в виду, в том числе и свой собственный ум.

— Вы бываете в каких-то разных местах? Но с какой-то же общей целью, да? Там еду продают?

— У вас, милая синьорина, не брезжит в голове представление о таких прелестных созданиях — иезуитах? Я вспоминаю их в последнее время часто и с умилением. Особо мил мне их девиз.

— А… что…

— Не стану его цитировать, не просите, синьорина.

Саша уже поняла: он просто радуется тому, что она способна вести беседу — вон какой у него довольный взгляд, на серьезный разговор его сейчас не развернуть — но продолжала настаивать:

— Но что же вы делаете под этим девизом?

— Скажу скромно: ваш покорный слуга вступил, и небезуспешно, в корпорацию негоциантов. Занятная среда — в этих делах можно запутать кого угодно. Но не меня! Жулик на жулике. Я нашел достойное место среди них. Иногда важно оказаться в позиции «Tertius guadens»[84].

Виконт уселся верхом на стуле, подперся двумя кулаками и прищуренными глазами смотрел на огонь в маленькой Дашиной буржуйке. Помолчал, потом спросил:

— Мы ведь с вами рыцари вечных категорий, мой славный сотоварищ, не правда ли? Так стоит ли придавать значение мелким проделкам, на которые толкает нас жизнь?

Он поглядел на нее, насторожившуюся, подмигнул и засмеялся.

— Вы шутите все это, да, Виконт? — захотелось убедиться Саше.

— Конечно.

Глава 15

Наследственная тиранка

Даша с утра ушла на суточное дежурство. Лекарство, вода, что-то в тарелке под салфеткой — все это было оставлено Саше на расстоянии вытянутой руки. Можно и встать, осторожно сделать несколько шажков. Ее уже поднимали. Но она не встает. Так противно кружится голова, едва оторвешь ее от подушки. И потом… тогда в зеркале рискуешь увидеть бледное треугольное лицо со щеточкой волос надо лбом, торчащие ключицы и тонкие, беспомощные руки. Ясно, почему ее никто не любит, почему уходят все время от нее. Конечно, может, ее и жалеют, как больного котенка в подворотне, но тем более, уходят, чтобы пожалеть, не видя. Когда перед тобой такое пугало с тонюсенькой шеей и слезящимися глазами-плошками, невозможно чувствовать ничего, кроме отвращения! Нарочно ей вчера ночную рубашку с кружевами надели, она точно знает, нарочно, чтобы не было так противно…

Саша, растравив себя, уже всхлипывая, стянула красивую нежно-голубую рубашечку и влезла в полосатую тельняшку, выменянную ею лично за пару расшитых рушников и скатерку еще на Украине. Саша припрятала ее до поры, чтобы в удобный момент угостить Виконта комичной морской сценкой.

Через каждую минуту ее переодевание прерывалось шмяканьем на подушку и немелодичным ревом в голос. Закончив, она вообще перестала шевелиться и уткнулась полными слез глазами в дверь.

Виконт, отряхивая капли весеннего дождя с волос, вошел в комнату. Скинув куртку, он посмотрел на Сашу и сказал:

— Добрый день. Что грустишь, Сашенька? Хочешь — спою?

Саша поспешно уничтожила следы слез. Он пел ей, она помнила, когда-то в детстве, во время игры, но сейчас предложение было неожиданным и пленительным.

Виконт прокрутил на руке куртку и негромко запел на итальянском языке что-то про cara Sandrina, balcone, chitarra, и canzone[85].

Перейти на страницу:

Похожие книги

60-я параллель
60-я параллель

«Шестидесятая параллель» как бы продолжает уже известный нашему читателю роман «Пулковский меридиан», рассказывая о событиях Великой Отечественной войны и об обороне Ленинграда в период от начала войны до весны 1942 года.Многие герои «Пулковского меридиана» перешли в «Шестидесятую параллель», но рядом с ними действуют и другие, новые герои — бойцы Советской Армии и Флота, партизаны, рядовые ленинградцы — защитники родного города.События «Шестидесятой параллели» развертываются в Ленинграде, на фронтах, на берегах Финского залива, в тылах противника под Лугой — там же, где 22 года тому назад развертывались события «Пулковского меридиана».Много героических эпизодов и интересных приключений найдет читатель в этом новом романе.

Георгий Николаевич Караев , Лев Васильевич Успенский

Проза / Проза о войне / Военная проза / Детская проза / Книги Для Детей