Третья истина

Сначала плоское, морщинистое лицо учителя ничего не выражало, потом в его маленьких глазках пробилось удивление, он пошевелил губами, собираясь что-то сказать, но не сказал ничего и продолжал молча слушать.

— За тридцать три дня бури и шторма страшно потрепали все три каравеллы Колумба. Вернее, две из них — «Пинта» и «Нинья», были настоящими каравеллами, а флагманская «Санта-Мария» — более тяжелой караккой. Ей приходилось труднее других, кстати, позже она и затонула, пропоротая рифом… У мореплавателей уже вовсе не оставалось пищи. Матросы, они были почти все из пиратов и преступников, подняли бунт и схватились за ножи. Что они хотели? Захватить те немногие крохи припасов, что еще оставались. И тут, именно в этот момент … — она сверкнула глазами и сделала драматическую паузу, как Виконт в этом месте, — раздался крик Родриго, впередсмотрящего с «Пинты»: «Земля! Земля!». Пышная тропическая зелень… Разноцветные стаи попугаев… Колумб назвал неведомый остров Сан-Сальвадором, хотя на самом деле туземцы называли его… не помню точно… Какой-то Гуан… но это для нас не так важно… А важно, то, что Колумб был счастлив. Он достиг цели, приплыл… Думаете, в Америку? Нет, он был совершенно уверен — в Индию! С Америкой разобрались, и свое имя она получила позже. Друг Колумба Америго Веспуччи, вслед за ним поплыл по тому же пути. И… догадался, никакая это не Индия, а новый громадный материк. Может быть, по его имени Новый свет стал Америкой? А может и не по его, ведь ни он, ни Колумб Северной Америки в глаза не видели, а имя «Америго» не было таким уж редким в Италии, Испании и вполне могло принадлежать кому-то, затерявшемуся в истории…

И уже поскучневшим голосом она процитировала строчку из учебника: «… двенадцатого октября 1492 года Христофор Колумб открыл первую землю Америки».

Девочки молчали, уставившись на Лулу, как завороженные, и на «Христофора» никак не отреагировали. Георгий Христофорович в недоумении пробормотал:

— Курнакова, но это же не по учебнику… Откуда вы это все взяли?

— Но это же правда! Или нет, не так. Это правда про Колумба и Веспуччи. А про Америку — неправда. Ее еще раньше открыли… Викинги, — припомнила она.

— Курнакова, а это уже совсем не по учебнику! — поспешно сказал учитель. — Я вас этого не спрашивал… Вы не продолжайте, зачем это? — мямлил он каким-то растерянным голосом. Лулу молча смотрела на него — неужели он ей сейчас поставит плохую оценку? Учитель встретился с ней глазами, помедлил и сказал:

— Садитесь, Курнакова, пять.

После уроков она встретила Георгия Христофоровича в дверях. Он обратился к ней:

— Вы что, увлекаетесь географией? Книжки читаете? — сейчас его голос не был таким сухим и монотонным, как в классе.

— Да, Жюль Верна, и вообще про путешествия. А про викингов — это правда! Мне говорил человек, который это точно-преточно знает! А еще он знает неточно, но это, потому, что точно не знает никто! — что за сто лет, перед Колумбом, Америки достигли рыцари, чтоб спрятать сокровища. Они назывались Тамплиеры. А потом, — с воодушевлением продолжала Лулу, — они все стали пиратами.

— Дитя мое, что у вас за фантазии!

— Нет! Это не фантазия! Это называется… ага, точно — версия! Какой у пиратов флаг? Черный, с черепом и костями. А у этих … тамплиеров был точно такой же! — Лулу с торжеством поглядела на Георгия Христофоровича.

— И такое трудное название вы так дословно запомнили? Удивительно.

— Ну, это же от слова temple (тампль) — храм по-французски, — в свою очередь удивилась Лулу.

— Ну-ну… Но все-таки, в классе вы ничего такого не говорите. Помните, отступления от программы не допускаются, Курнакова. Это только запутывает учащихся. И все же ваш интерес похвален, дитя мое, — он погладил ее по голове. Лулу внутренне сжалась — прикосновение чужих длинных, будто покрытых воском, пальцев было ей неприятным. Но, не желая обидеть учителя, который явно отнесся к ней по-доброму и даже дал возможность поговорить на любимую тему, она ничем это не показала, только слегка отвела голову назад.

С того дня Георгий Христофорович стал явно благоволить к Лулу, хотя спрашивал ее очень редко. Девочки, конечно, не оставили это без внимания и часто просили ее задать какой-нибудь вопрос географу или впрямую уговорить не спрашивать урока. Первое Лулу делала охотно, а на второе — сердилась:

— Почему я должна это говорить? Пусть просит, кто не учил к сегодняшнему дню ничего!

На это второгодница, тринадцатилетняя крупная Аля Муртаева заметила ей как-то:

— Но ведь старик ради твоих глазок послушает! Ты их только сострой!

— Сострой? — Лучшая осанка гимназии, Курнакова, прекрасно знала, как достигается хорошая форма — разве позволялось ей, хоть на минуту, ссутулиться в седле, как бы ни устала? Но как можно что-то построить из глаз? Интуиция подсказывает, что не стоит просить Виконта поучить этому.

Аля хихикнула:

— Ты как будто совсем младенец! Сама волосы завиваешь, а притворяешься, что ничего не понимаешь. Может быть, и ресницы завиваешь?