Третья Линия

На столе стояли – Ронда активно разъясняла назначение каждого предмета – котелки, миски, чашки и блюдца. Рядом с его миской лежала ложка. Коса видел, как ею пользовались другие, и успешно стал повторять движения. Взял ложку в правую руку, зачерпнул из миски рыхлую, ароматно пахнущую кашу и попробовал на вкус. Краем глаза он заметил, как все украдкой наблюдают за ним. Покатав во рту приятную на вкус пищу, Коса проглотил её. Внезапный голод приступом подкатил к желудку, и, уже ни о чём не думая, кроме как о еде, дикий человек стал оправдывать это новое слово под общее беззлобное веселье всей компании. Он жадно ел кашу, орудуя и ложкой, и левой рукой (почему она должна отдыхать?!). Ронда звонко смеялась, стараясь поначалу сдерживаться, но потом, видя реакцию Косы, весело поглядывающего на неё по мере насыщения, уже не могла удержаться от весёлого хохота. Сидящие поодаль Криптер и старуха пытались унять её, пристыдить, но результата было мало. Наконец, когда Коса утолил первый приступ голода, он остепенился и почувствовал себя несколько сконфуженно. Успокоилась и Ронда.

– Не ешь слишком много, лучше попей кисель. А то с непривычки плохо будет. Так бывает, я знаю, – сказала она и заботливо поднесла к его рту чашку с киселём, оказавшимся сладким и очень вкусным напитком, не таким, как вакуольный нектар, но всё же.

– Я тоже знаю, Ронда, – напившись киселя, сказал Коса. – После долгих дней и ночей, проводимых мужчинами в охотничьих пещерах, когда в волосяных сетях наконец запутается крупный кисс, многие тоже объедаются с голоду так, что даже умирают.

– Они умирают не от переедания, Коса, – впервые заговорила старуха. – Мясо киссов очень ядовито сырое, и даже долгая термическая обработка на открытом огне, как делаете вы, не выводит всех ядов. Поэтому вы и травитесь. Киссы по-настоящему пригодны в пищу после долгого кипячения и последующего обжаривания.

– Бабушка Саффа, у них нет в достатке пресной воды, чтобы варить пищу, – обратилась к старухе Ронда.

– Знаю, потому и настаиваю наладить посылочный тракт.

Все как-то разом затихли, поглядывая на бабушку Саффу и Криптера. Только сейчас Коса заметил, что из всех присутствующих самыми старыми были именно они. Криптер, показавшийся сначала человеком без возраста, оказывается, был уже довольно стар. По трудно уловимым признакам: глазам, цвету кожи, морщинам на подбородке, даже на ушах, пигментным пятнам на голове и руках – было ясно, что ему было немало лет. Коса никогда в жизни не видел таких старых мужчин.

На островах мужчины жили мало. От силы до 50 лет. И умирали, если не погибали от несчастного случая, почти не болея, а просто не просыпались или падали замертво на охоте. Говорят, сердце отрабатывает свой срок, своё заданное природой количество ударов. А вот женщины на островах – долгожители. Они порой достигают и 180, и даже 200-летнего возраста, а рожают детей до 60-70 лет. Поэтому, если у мужчины за всю его жизнь бывает только одна женщина – фема, то есть принадлежащая конкретному мужчине и дарящая только ему их общих детей, то у женщины могло быть очень много спутников жизни. Мужчина, верный своей женщине, назывался маск. Коса уже однажды был маском Лолии, а у Дари был любимый и единственный маск – Дарс, и тот погиб в свои 26 лет. Почему у них так и не было больше детей, кроме Зины? Говорят, мужчины могут терять своё семя, если часто употребляют бурую нить – глубоководные водоросли, растущие на северном берегу острова, которые вызывают некоторый приятный дурман. Племя осуждает мужчин, увлекающихся бурой нитью, поэтому пристрастившиеся к ней скрывают свой нехороший порок. Но Коса кое-что знал. Ведь они с Дарсом были родными братьями. Перед последним походом на Кольцо у них случился неприятный разговор.

– Коса, ты не пойдешь с нами, ты останешься с Дари. Если я погибну, стань её маском, она будет тебе верной фемой, нарожает тебе ещё много мальчиков и девочек. Хоть Зине не будет так обидно.

– Нет, Дарс, я более сильный, ловкий и выносливый, чем ты. Пойду один, в крайнем случае с Олешем, он бывалый охотник…

– Слушай меня, брат, и не спорь. Ты знаешь о моём увлечении этой дрянью, – Коса понимающе кивнул и опустил глаза. – Так вот, я думаю, у меня не может быть больше детей, и отвязаться от бурнити не могу. Я решил так – если вернусь живым и с хорошими новостями…

Коса вновь понимающе кивнул, он знал, что подразумевает Дарс под «хорошими новостями»: по слухам оранжи лечат такие болезни – и бесплодность семени, и злое пристрастие к бурой нити. А брат продолжал:

– Даже если я не встречу никаких оранжей, а просто вернусь – я клянусь тебе, что откажусь от своей плохой привычки, и если ещё год у меня не будет детей, я отдам тебе в фемы свою Дари.

Коса с удивлением и возмущением поднял на брата глаза, но тот с непреклонным и не терпящим возражений видом упрямо продолжал: