Третья Линия

– А расколы в острове на северной стороне, – продолжала Ока, – это дыхание муфты. Она вздыхает, панцирь её лопается, организм выбрасывает лишние, отработанные газы, и она вновь засыпает. А панцирь срастается. Это всё предки придумали, чтобы мы жить тут смогли. Только вот для чего, я всё думаю? И Порк думает. Он с детства только об этом и думает. И знает, где ответ найти. То ли фильмы другие помнит, то ли узнал что. Мне ничего не рассказывает. Мы даже фильм «Раздел XXIX. Аквазона. Терраоты и простейшие тубо-симбионты. Часть 2.» друг другу не пересказывали, только название он произнёс, как я всё поняла. Так вот он точно знает, что в Тубе ответ искать надо. И нечего на Кольцо лезть, нет там никаких оранжей, там другие живут люди. А если не через Кольцо, то как!? Когда он рассказал мне свой план, я чуть не умерла…

Ока помолчала, переводя дух. Дари ещё больше напряглась, вспомнив, с чего их разговор начался, – с того, как погиб Жинка в разломе. Ей самой сделалось плохо, она схватилась за грудь…

Глава 8

Дари не спала всю ночь, дети тоже беспокойно ворочались. Ей виделся Коса. Как он там? Кого встретил, что узнал? Наверняка ему открылась великая тайна предков. Вернётся ли он сегодня ночью? Она чувствовала, что нет. Одновременно с этим её наполняла абсолютная уверенность, что он жив и здоров. Любовь, которую она к нему испытывала, делала женщину более чуткой, более слышащей и видящей.

Много лет назад, когда погибла в океане его фема Лолия, Дари прониклась к Косе огромной симпатией и нежностью. Лолия была красивая девушка, светленькая, веснушчатая, доброжелательно улыбающаяся всем. Очень гостеприимная (они жили тогда на северо-восточном берегу, в пещере у Глазничного ущелья). Только-только они выбрали друг друга и тут же зачали своего первого ребенка. Ей было 14, ему – 16. Он безумно любил её. Это стало понятно, когда она погибла, и он оплакивал потерю почти год, не подпуская к себе других женщин, став даже агрессивным к ним. Только к Дари он оставался нежен. Он прижимался к ней, когда она жалела его и успокаивала, а он как единственному родному человеку признавался, что любит до сих пор свою Лолию.

…Был тёплый летний день. Океан безмолвствовал. Лолия и Коса резвились в воде. Он нырял, прикасаясь губами к её уже заметному животику. Гладил и ласкал любимое тело. Счастливая девушка хохотала, визжала от восторга и щекотки.

Увлёкшись, они заплыли несколько дальше, чем можно.

Возле самого берега, стены которого уходили под воду совершенно отвесно, купаться было безопасно. Здесь в изобилии росли зелёные нитевидные водоросли, длиной не больше двух пальцев, в них плавали маленькие стайки асцидий и ихтиостегов, совсем безопасных океанических животных, очень пугливых и бесполезных (мясо их не было питательным). Можно даже было погружаться глубоко под воду вдоль стены острова. Многие смельчаки, пытаясь достичь дна океана, заплывали так далеко, что начинало давить на уши и кружилась голова. Многие тонули, не успев вынырнуть и захлёбываясь водой. В идеально прозрачной воде было видно далеко, очень далеко, но в глубине – только чёрная бездна, и если даже солнце светило отвесно, бездна оставалась непроглядной. Некоторые люди считали, что дна нет вообще. Но большинство было уверено в обратном. Иногда из воды поднимались большие пузыри воздуха, очень зловонного, и несли с собой кучи чёрной грязи. Они долго плавали большими кляксами на поверхности воды. Если ветер подгонял их к берегу, люди острова могли тщательно изучить содержимое. И порой в них находились интересные вещи: полупрозрачные мелкие косточки людей, почти растворившиеся за долгие годы, копны волос, черепки крокусов, такие же, изъеденные солью, длинные извивающиеся червячки…

А однажды всплыл совсем уж непонятный предмет. Кто-то назвал его бутылкой, якобы видел такую в одном из своих детских фильмов. Это была прозрачная короткая трубочка с витым выступающим ободком вокруг (туда с трудом просовывался большой палец). Края более тонкой части были изъедены временем. Если предмет перевернуть вниз узкой трубочкой (или горлышком, как назвал её тот же человек, что вспомнил про бутылку), получалась идеально ровная воронка. Кто-то забрал эту бутылку себе, ровно обрезал края и использовал в хозяйстве именно как воронку, пристроив, кажется, в конденсаторной камере.

Подальше от берега, на расстоянии пяти-десяти ростов, начинались всякие опасности. Под водой было хорошо видно, что из глубины океана почти к самой поверхности воды тянулись тонкие извивающиеся разноцветные ленточки или трубки. Если проплывать над ними аккуратно, то ничего особенного не происходило. Но стоило опустить ноги поглубже, как что-то обвивало тебя за лодыжки и тянуло вниз. Вырваться удавалось довольно легко, но ощущение было неприятным.