Третья мировая война при Сталине

И истязатель покинул мальчишку. Гришка отяжелел после еды и чарки крепкого вина. Глаза сомкнулись, и мальчишка погрузился в сон. Ему снились бои, и различного рода происшествия. Словно он сказочный рыцарь, который рубит тысячи бойцов.

Махнет на право - улица, налево переулок!

И потом летает на драконе. Словно сказочный богатырь...

Наутро Грушку разбудили. Мальчишка впервые хорошенько выспался и почувствовал себя бодрее. Его подняли палачи. Надели на израненное тело, дерюгу. И подняли, повели на казнь. Гришка видел в рассвете краску, и острые копья.

Мальчишка шел в железах, что было неудобно. Его вывели на двор. Босыми, искалеченным ногам мальчика было трудно ступать на булыжники. Но Гришка стиснув зубы терпел, и старался держаться прямо. Хотя каждый шаг спаленных ступней давался с болью. Он так и вышел на площадь.

Люди увидели мальчика. Бритого, всего в ссадинах и кровоподтеках, с босыми спаленными ногами, исхудавшего.

Гришка скорее внушал жалость, чем ненависть. Многие, особенно женщины, сочувственно вздыхали.

Мальчишка подмигнул им и произнес:

- Мол, где наша, не пропадала!

И двинулся дальше. Особого страха не было. Гришка был уверен, что он не заслужил себе ада. А рай куда лучше земного, жестоко существования.

Место казни окружали отборные, московские стрельцы. Много охраны, и домовитых казаков. Казалось, что вовсе казнят не ребенка, а государственного преступника космических масштабов.

Мальчишка нетвердо, пошатываясь, забрался по лесенке, ступая обожженными ногами, по дубовым доскам.

На плахе блестел, огромный, заточенный топор. Прохаживался массивный палач в красно балахоне. Стояло и колесо, предназначенное для четвертования.

Гришка перекрестился. Двигать руками, правда, больно.

Глашатай стал зачитывать обвинение:

- Сей сын Стеньки Разин Гришка, виновен: в укрывательстве кладов, организации отрядов бунтарей, в казнях и грабежах бояр, в насилии женщины и прочем. Посему приговаривается к четвертованию на колесе и вечной анафеме. Да будет приведен приговор в исполнение.

Гришка вздрогнул, но остался стоять на месте и держаться прямо. Дьяк прошипел:

- Ну, что вор готов покаяться перед народом?

Гришка подумал. Да есть ему в чем каяться. Мальчишка поклонился и произнес:

- Простите донские казаки. Виновен перед вами, что не освободил вас от ига боярского.

Самоса отчаянно завопил:

- Казнить его скорее!

К мальчишке бросились помощники палача. Гришка, преодолевая боль в руках, сам сорвал себе дерюгу. Перед народом открылись язвы и раны, причиненные палачами. Потом Гришке заломили руки и бросили на колесо.

Палач занес над мальчишкой топор. "Сейчас начнется": подумал Гришка.

Но в этот момент прозвучал горн, и глашатай объявил:

- Царская милость! Виду малолетства Григория, смертная казнь заменяется продажей в рабство! Да будет так! Мальчишку подняли с эшафота, и отвели в помещение. Для Гришки началась новая жизнь.

Сначала его покормили кашей, и дали попить молока. Мальчишку приковали за шею цепью и разрешили лежать на соломе. Пришел лекарь. Стал протирать раны водкой. Это было больно, но Гришка молчал.

Лекарь отметил:

- Пацан живучий, заживет как на собаке!

Гришка, поев крепко уснул... Ему снились разного рода кошмары.

На следующий день ему снова дали поесть и повели, надев кандалы на руки и ноги. Мальчишка был голым, но на него накинули плащ.

Его сопровождала стража и Самоса.

Босые ножки немного поджили у ступать было легче. Гришка старался делать вид что ему не больно. И гордо вскинул бритую голову, с уже начавшей отрастать щетиной светлых волос.

Его вели по улице, и прохожие оглядывались. Стояла теплая и солнечная погода.

Гришка пробовал бодриться. Ну в рабство и что с того? Он работы не боится! Если даже придется ишачить в каменоломнях он это выдержит и сбежит. Найдет способ. Или поднимет восстание подобно легендарному Спартаку.

Мальчишку ввели в каменное здание и повели наверх. Покрытые волдырями босые ножки ребенка приятного охлаждала каменная прохлада.

Вот его ввели в помещение. Там у двери стояло двое огромных обнаженных по пояс, мускулистых воинов. Далее горела лампада, и пышный диван. На нем полулежала женщина в парандже и халате. И рядом стояли мускулистые слуги и пара служанок. Причем они были голые по пояс, и коротких юбках, но сандалиях и тоже с закрытым лицом. Но грудь при этом обнажена и соски подкрашены.

Взгляд на обнаженные груди вызвал у Гришки сильное волнение и он покраснел. Его возраст как раз, когда у юных мужчин проявляется интерес к противоположному полу. И вид юных красивых грудей, так возбуждает.

Женщина в роскошной парандже и пышном платье проворковала:

- Разденьте его!

С Гриши сорвали плащ. Он был совсем нагой. И мужское совершенство уже вполне развитое торчало, и от чего было так стыдно. Сам мальчишка был хорошо сложен, мускулистый, и многочисленные следы пыток, даже придавали ему очарование.

Женщина рассмеялась, глядя на волнение Гришки. И проворковала:

- Хороший мальчик! Ты я вижу вполне готов.

Сопровождающий Гришка Самоса ответил:

- Ему цена сто золотых рублей госпожа!