Третья попытка

— Екатерина Арнольдовна, всякий раз, возвращаясь в тот мир, я чувствую упадок сил, да вообще самочувствие всегда немного ухудшается. А в моем состоянии много может оказаться и не нужно, тогда что вы тут будете делать совсем одна? Нет уж, я точно помню, что принес сюда и шприцы, и антибиотики. Надеюсь, вы умеете делать уколы?

— Конечно, — кивнула соседка. — Тогда переворачивайтесь на живот, а я принесу все необходимое.

Дальнейшее я помню смутно. То есть видения-то были довольно яркие, но вот различить, где просто сны, где бред, а где реальность, получалось как-то не очень. Хорошо запомнилось, что за мной ухаживала какая-то необычайно красивая девушка, похожая на Екатерину Арнольдовну с фотографии в Судаке, но заметно моложе. Кажется, я признавался ей в любви. Но тут из леса выходил покойный дед с автоматом ППШ в руках и простым русским языком советовал идти известным маршрутом — мол, здесь тебе ничего не светит. Потом вообще начались какие-то летающие медузы, заполнившие палатку, а дальше все провалилось в темноту.

Однако я выкарабкался, причем пришел в себя довольно резко. Огляделся — лежу в палатке, вроде все как было. Приподнялся и сел — это получилось без особых усилий. Огляделся еще раз и обнаружил, что рядом с моим матрасом лежит матрас Екатерины Арнольдовны. Это что же, старушка не отходила от меня все время, пока я валялся без памяти?

Тут она зашла в палатку. Увы, никакого чуда с соседкой не случилось. Или, точнее, почти никакого. Она слегка поправилась и выглядела немного помолодевшей. Лицо смотрелось именно лицом, хоть и далеко не юным. Но, во всяком случае, это был не череп, обтянутый пергаментом, как в первый момент ее появления здесь. Впрочем, и сейчас я видел скорее результат умелого применения косметики, чем реальную картину. То есть в действительности вид соседки мог быть хуже кажущегося. И хромота ее никуда не исчезла, даже вроде стала чуть заметней. Парик несколько укоротился — наверное, обтрепался на концах, дама его и обрезала. Про фигуру ничего сказать не получалось, женщина была в мешковатом тренировочном костюме.

— О, Вадик, вы очнулись? Впрочем, что кризис прошел, было видно еще несколько часов назад. Как самочувствие?

Ее голос показался мне немного не тем, что я слышал раньше. Каким-то более старушечьим, что ли.

— Хорошо себя чувствую, только есть очень охота.

— Вам голубиного бульона или самого голубя тоже скушаете немного?

— Мне, пожалуйста, бульона. И всего голубя, при чем тут немножко? И еще чего-нибудь, если есть.

После обильной еды меня потянуло в сон, и я продрых до вечера, зато проснулся бодрым и абсолютно здоровым. Прогулялся до ближайших кустиков, потом умылся. На шум из своего сарайчика вышла соседка. На ней был плащ с капюшоном, хотя дождя вроде не наблюдалось.

— Вижу, вы совсем ожили? Это хорошо. Но надо провести еще одну лечебную процедуру, которая, как мне кажется, окончательно закрепит выздоровление. И не возражайте, я вас лечу уже почти неделю, так что опыт есть. Идите в свой дом, я подойду минут через пять.

Странно, но голос соседки снова показался мне каким-то не таким. Только теперь он был не старушечьим, а молодым и звонким.

Когда я делал освещение в своей палатке, то сделал его с запасом. Если включить все три светильника, то становилось даже светлее, чем днем. Сейчас горел только один, самый тусклый. Вечер еще не полностью вступил в свои права, да и чего мне здесь особенно разглядывать-то?

Зашла Екатерина Арнольдовна, причем сейчас она не хромала, но почему-то прятала лицо под капюшоном. Нагнулась к выключателю и врубила полный свет. Потом выпрямилась и одним движением скинула плащ. Под ним ничего не было.

Сказать, что я офигел — это значит ничего не сказать. Женщина была невероятно красива. Такие не встречались мне не только в журналах, но даже в мечтах. И в Интернете тоже.

Лукаво глянув на мою ошарашенную физиономию с отвисшей челюстью, она подняла руки и медленно повернулась, давая рассмотреть себя со всех сторон. Если бы я был способен офигеть еще больше, то, разумеется, обязательно так и поступил бы.

Тем временем соседка сделала два шага и села рядом со мной. Я молчал, впав в оцепенение от увиденного.

Не знаю, сколько мы сидели молча — минуту, пять или пятнадцать. Наконец Екатерина Арнольдовна с мечтательным выражением на лице спросила:

— Вадик, не подскажете, как называется столица Камбоджи?

— П… Пномпень, — с трудом выдавил я.

— Вот именно. А вы, наоборот — пень пнем! Подумать только, к нему пришла прекрасная юная девушка. Разделась, села рядом и уже черт знает сколько времени изо всех сил показывает, что готова на все по первому же намеку. А он мало того что вовсю хлопает ушами, так еще и руки спрятал за спину! Если мне не изменяет склероз, то во времена моей первой молодости юноши вели себя несколько иначе.

Тут она опустила взгляд и добавила:

— Кстати, независимо от ваших дальнейших планов, плавки я все-таки рекомендую снять. А то ведь они сейчас лопнут спереди, и мне же их зашивать придется.