Третья причина (сборник)

– Что? – Селеле обалдело захлопал глазами, но услыхав выразительный лязг затвора, тут же свалился на колени и завопил: – За что, бвана, за что?

– За то, что зря заставил нас нападать на Ревидонго!

– Но ружья же у него, я сам… – сбивчиво забубнил Селеле, однако Норман решительно оборвал его:

– Молчать, мерзавец! Хватит! Нет тут никаких винтовок, и не было!

– Как это не было? – искренне удивился Селеле. – Но бвана комиссар говорил…

– Хватит! – и Норман повёл стволом.

Только теперь Селеле окончательно уразумел, что никто с ним шутить не собирается и надо спасаться самому. Он побледнел и на коленях пополз к Норману.

– Бвана, капитан, подождите! Селеле знает… Селеле пригодится…

– Да что ты знаешь? – Норман брезгливо ткнул Селеле сапогом, однако спускать курок не торопился.

– Там, на земле Ревидонго, есть золото!.. Много золота!

– Что? – от неожиданности Норман опустил винтовку. – Золото?

– Так, бвана, – Селеле осторожно, с опаской, встал на ноги. – Без Селеле бвана капитан не найдёт золота, а Селеле без бваны просто не сможет его взять…

Норман быстро осмотрелся, потом схватил Селеле за локоть и, оттащив в сторону, быстро заговорил. Теперь, глядя со стороны, никто бы не сказал, что минуту назад один из этих людей чуть не застрелил другого…

* * *

Тревога пропитывала воздух деревни. Это читалось по сосредоточенным лицам мужчин, испуганной беготне женщин и по полному отсутствию детей. То ли их всех уже преднамеренно спрятали, то ли они молчком сидели по хижинам. И, наверное, поэтому жители встречали Шкурина, направлявшегося к дому вождя, напряжённо-косыми взглядами, что заставляло Петра невольно убыстрять шаг. Нет, определённо что-то случилось, и, скорее всего, вождь, специально пославший за Петром, скажет ему обо всём сам.

Подойдя к уже хорошо знакомому дому, Пётр решительно толкнул дверь и остановился на пороге, чуть прищурив глаза, чтобы быстрее освоиться с полумраком хижины. Негры, сидевшие на возвышении, враз смолкли и посмотрели на Шкурина. Их было четверо: вождь, Мбиа, здешний ньянга [12] , которого Шкурин заприметил раньше, и ещё один – седой незнакомый негр с на удивление резкими чертами лица. Кто он, Пётр догадаться не мог и выжидательно смотрел на собравшихся.

– Садись, мхашимиува, – вождь показал рукой на шкуру возле себя. – Мы специально послали за тобой.

– Я слушаю тебя, бвана мкубва [13] , – Пётр сел на указанное ему место.

– Сначала я скажу, мхашимиува… – вождь так и впился взглядом в Петра. – Я посылал Мбиа на побережье, где он, как когда-то и я, грузил большие дымные лодки мзунгу и, как и я, выучил язык белых…

К тому, что вождь знает «пиджин» Шкурин уже привык. Догадывался также, откуда такое знание, но то, что язык знает Мбиа и к тому же изучал его специально, было для Петра полной неожиданностью. И вот теперь-то всё случившееся раньше предстало в совершенно ином свете.

После этих слов, как ни досадно, но приходилось признать, что это не он по своей прихоти взял Мбиа с собой, а тот сам, явно со своей целью, стремился пойти с караваном. Зачем это делалось, было ясно, и Петру оставалось только молча вздохнуть.

Вождь, который неотрывно следил за Шкуриным, заметил его возбуждение и удовлетворённо наклонил голову.

– Ты уже говорил мне, мхашимиува, что не хочешь возвращаться к мзунгу, и потому я хочу рассказать тебе сказку. Однажды лев и заяц сели делить добычу. Лев предложил зайцу: разделим всё поровну, сначала откусишь ты, потом я, потом снова ты, а потом снова я, и так до конца…

Только теперь Пётр догадался, зачем ему всё это рассказывают, и, чувствуя, что у него как будто камень с души свалился, тихо ответил:

– Бвана мкубва, я считаю, что тень у всех людей одного цвета…

Вождь молча кивнул головой. Было заметно, что ответ ему понравился, и уже совсем другим тоном, он сказал:

– Бвана Куба, вчера отряд мзунгу спалил деревню Икома…

– Если ты считаешь, бвана мкубва, что это из-за меня… – начал было Шкурин, но вождь жестом остановил его.

– Подожди, бвана Куба, я совсем не хочу, чтобы ты ушёл от нас, – вождь повернулся к седому молчаливому негру. – Ты что скажешь, Рукера?

Тот, кого вождь назвал Рукерой, ещё раз придирчиво посмотрел на Петра и наконец медленно, словно взвешивая каждое слово, сказал:

– Я думаю, в селение одноногих надо идти на одной ноге…

Скорее всего, эта фраза была заключением предыдущего разговора, так как вождь, ничего больше не спрашивая, уже по-деловому обратился к Петру:

– Мы знаем, мхашимиува, что напали на Икому совсем не из-за тебя. Мзунгу всё равно напали бы на деревню. К тому же мзунгу – разные.

– Бвана мкубва! – Пётр даже не дал вождю договорить. – Я всё понял. Если вам нужна моя помощь, я готов…

– Так, мхашимиува, нам нужна твоя помощь, – к величайшему удивлению Петра, ему ответил не вождь, а вставший со своего места Рукера. – Пойдём, мхашимиува, я покажу тебе, что надо сделать…