Третья причина (сборник)

Такая любезность ясно давала понять Иртеньеву, что жандарм настроен никак не по-служебному, и рассчитывает, как минимум, на доверительный разговор. Столь необычное начало беседы несколько смутило Иртеньева, и он слегка замялся, не зная, какую форму общения предпочесть.

Хозяин кабинета, видимо, догадался, в чём дело, и его лицо неожиданно осветила улыбка.

– Извольте запросто, Джунгаров Аристарх Ильич, а вот вы, «мистер Томбер», – жандарм шутливо выделил «американское имя» гостя, – для меня в любом случае господин полковник.

– Помилуйте, за что ж мне такая честь? – в свою очередь, улыбнулся Иртеньев.

– Ну-ну, не прибедняйтесь, мне ваш друг, полковник Дидерикс много чего рассказывал о ваших похождениях в Африке. Да и сейчас, признаться, ваш вояж в Японию это, знаете ли…

– Да вот пришлось, – шутливо развёл руками Иртеньев и добавил: – Надеюсь, не безрезультатно…

Визитёр посмотрел на хозяина кабинета, тот на него, и между ними вдруг проскочила та искра симпатии, которая сразу снимает все возможные недоразумения первого знакомства. Во всяком случае, жандарм сразу отставил в сторону все экивоки и вполне доверительно поинтересовался:

– Кстати, хотел бы узнать о докторе Русселе. Так сказать, из первых рук…

– Ну что я могу сказать о нём?.. – Иртеньев подумал. – Деятельный… Одна его мысль вооружить пленных и отправить их в Россию воевать за социализм многого стоит… И ведь японцы поддержали этого доктора, да, полагаю, и не только они.

– Ну, не зря же Руссель связался с эсерами, – заметил Джунгарский.

– Да уж! – усмехнулся Иртеньев. – Этот доктор почём зря клял их, когда всё сорвалось. Он убеждён, что именно эсеры, выболтав кому-то его планы, виновны в провале…

– Не выболтали, а доложили куда следует, – с усмешкой уточнил Джунгарский и долгим взглядом посмотрел на Иртеньева. – Мне ваш друг говорил, что вас выбросили из поезда. Скажите, вы во Владивостоке сообщали о докторе Русселе?

– Конечно, – пожал плечами Иртеньев. – Я был обязан…

– А вот это напрасно, – Джунгарский неодобрительно покачал головой. – Убеждён, они хотели, чтоб вы замолчали навсегда…

– Они? – изумился Иртеньев и недоумённо посмотрел на жандарма. – Вы хотите сказать, что дело уже зашло так далеко?

– Именно, – жёстко подтвердил Джунгарский, добавив с горечью: – И, может быть, гораздо дальше, чем мы об этом думаем.

– Но, как я понял… – от волнения Иртеньев даже привстал в кресле. – Вам многое известно…

– Само собой, – Джунгарский вздохнул. – Мы знаем, что господин Акаси собирал всех революционеров и потратил на них чуть ли не миллион иен. Потом на эти деньги было закуплено оружие, посланное в Россию на шхунах «Графтон» и «Сириус». Вот в результате именно таких усилий, волнения в Прибалтике и заставили нас отправить целую группу войск не в Манчжурию, а на подавление беспорядков…

– Но это же, это же… – от волнения Иртеньев не находил слов и в конце концов выпалил: – Это же чёрт знает что!

– Ну почему же? – спокойно возразил Джунгарский. – Нечто подобное ещё персидский царь Дарий [45] практиковал…

Услышав такое, Иртеньев какое-то время подавленно молчал и только потом глухо спросил:

– Так что же, никакого выхода нет?

– Почему сразу нет? – Джунгарский горестно улыбнулся. – Есть, и даже два. Или показать этому сброду, что такое настоящее самодержавие, или вводить конституционную монархию…

Иртеньев никак не ожидал таких слов от жандарма и удивлённо посмотрел на Джунгарского.

– Скажите, народное возмущение вызвано действительно этими стремлениями?

– Да, помилуйте, дорогой полковник! – жандарм искренне рассмеялся. – Наш народ ещё слишком тёмен, чтобы понимать такие вещи. Его, если хотите, надо лет тридцать обучать поголовно грамоте и умению работать, а уж потом толковать о всяких там конституциях и республиках.

– Но позвольте! – возмутился Иртеньев. – А демонстрации рабочих и даже их вооружённые выступления, это как?

– А так, – жёстко сказал Джунгарский. – Рабочий на заводе, скажем, получает 5 рублей в день, а если бастует, то ему дают 10. Если вышел на демонстрацию, уже 20, а если кто-то из них согласится пульнуть из браунинга в полицейского, то такому архаровцу отвалят чуть ли не сотенный билет, вот так-то…

– Мне кажется, это не совсем так, – резко возразил Иртеньев. – Эсеровские боевики – люди совсем другого толка…

– Абсолютно верно, – Джунгарский неожиданно согласился с Иртеньевым. – Но это-то как раз и подтверждает, что за так называемым народным возмущением стоят совсем другие и отнюдь не бедные силы.

Фраза, сказанная жандармом, странным образом повернула мысли Иртеньева совсем в другую сторону, и он медленно произнёс:

– Но если вы правы, то всё, что произошло со 2 й эскадрой, можно истолковать по-иному?

– Думаю да, – покачал головой Джунгарский и после некоторого раздумья добавил: – И, признаться, ваш вывод о цусимских снарядах интересен именно в этом плане, поскольку, как я выяснил, перед походом влажность пироксилина в них изменили с десяти до тридцати процентов…