Третья причина

— Это так. Но делать вывод, что белый человек создан для чистой работы, а чёрный — для грязной, нельзя. Достаточно вспомнить, что ещё есть и жёлтые, и красные люди. В конце концов цветом кожи скандинав отличается от итальянца или испанца, — с лица Бюше исчезла улыбка, но он продолжал говорить спокойно. — Мне лучше, чем кому-нибудь другому известна мысль, будто все африканцы — дикари. Но мне также известно, что чёрные считают белых людоедами и детский бука у них тоже белый. Они также воспринимают наши голубые глаза и рыжие усы, как мы их лица и курчавые волосы. И вообще те, кто считает, будто их речь бедна, сильно ошибается. Все, кто может свободно говорить с африканцами, подтвердят: они имеют такие же суждения, как и наши простолюдины.

— Извините, — Шкурин решился прервать затянувшийся монолог Бюше, — а в чём вы видите причину такого, весьма существенного, различия?

Преподобный перевёл взгляд с лейтенанта на Петра, и на его губах снова заиграла улыбка.

— Считаю, молодой человек, это всё из-за климата и плодородия.

— Разве? — такой вывод для Петра был неожиданным, и он искренне удивился. — Тогда, наверное, тут рай для колонистов?

— А это, мой друг, как получится. — Бюше заулыбался ещё приветливее. — Вот, например, когда мы начинали, то бегемот вытоптал наши огороды, обезьяны крали яйца в курятнике, овец сожрал крокодил, а ко всему прочему туземцы стащили гусей. Сами видите, как оно бывает…

— Ничего не скажешь, — сочувственно вздохнул Пётр и заметил: — Однако, теперь вы обустроились совсем неплохо. Я так понимаю, дело пошло на лад? Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь. Мы выращиваем мапиру, просо, ямс, касаву, сладкий картофель, табак, коноплю, кукурузу, даже земляные орехи, но это не главное. Теперь мы культивируем хлопок. Специально завезли сюда «тонье-манга», один из лучших сортов…

По тому увлечению, с которым заговорил Бюше, Пётр понял, что преподобный сел на своего конька, однако и на этот раз его монолог был неожиданно прерван. Мадемуазель Флер, которая, как и Пётр, почти не вмешивалась в беседу, вдруг громко пожаловалась:

— Извините, господа, но, по-моему, это так скучно…

Сидевшие за столом сочувственно рассмеялись, а преподобный тут же поднялся и заявил:

— Наша очаровательная Флер своевременно напомнила нам, что любой труд надо время от времени прерывать отдыхом. Господа, прошу в сад…

Того, что тут может быть сад, Пётр даже не допускал, поскольку ничего похожего при беглом осмотре миссии не приметил. Однако сад был, только попасть туда мог не каждый. С трёх сторон его окружали глухие стены построек, а вдоль четвёртой тянулась длинная веранда, выход на которую был только из дома хозяина.

Сад поражал разнообразием цветов и растений, о названиях которых Шкурин и представления не имел. Не скрывая охватившего его восторга, Пётр сделал несколько шагов по усыпанной песком дорожке, и вдруг с дерева спрыгнул молодой шимпанзе. Пётр инстинктивно отступил назад, но Бюше тут же ободрил гостя:

— Не бойтесь, мой друг, это Коко…

К величайшему удивлению Петра, обезьяна, услыхав своё имя, встала на ноги и пошла к нему, как человек, протягивая длинную волосатую руку. Пожимая тёмную ладонь Коко, Пётр растерянно обернулся и увидел за спиной Тони Менса. Дружески кивнув Шкурину, охотник улыбнулся и сказал:

— Поздравляю, господин Томбер. В лице Коко вас приветствует сама Африка…

* * *