Читаем Третья причина полностью

— А вот это напрасно, — Джунгарский неодобрительно покачал головой. — Убеждён, они хотели, чтоб вы замолчали навсегда…

— Они? — изумился Иртеньев и недоумённо посмотрел на жандарма. — Вы хотите сказать, что дело уже зашло так далеко?

— Именно, — жёстко подтвердил Джунгарский, добавив с горечью: — И, может быть, гораздо дальше, чем мы об этом думаем.

— Но, как я понял… — от волнения Иртеньев даже привстал в кресле. — Вам многое известно…

— Само собой, — Джунгарский вздохнул. — Мы знаем, что господин Акаси собирал всех революционеров и потратил на них чуть ли не миллион иен. Потом на эти деньги было закуплено оружие, посланное в Россию на шхунах «Графтон» и «Сириус». Вот в результате именно таких усилий, волнения в Прибалтике и заставили нас отправить целую группу войск не в Манчжурию, а на подавление беспорядков…

— Но это же, это же… — от волнения Иртеньев не находил слов и в конце концов выпалил: — Это же чёрт знает что!

— Ну почему же? — спокойно возразил Джунгарский. — Нечто подобное ещё персидский царь Дарий[45] практиковал…

Услышав такое, Иртеньев какое-то время подавленно молчал и только потом глухо спросил:

— Так что же, никакого выхода нет?

— Почему сразу нет? — Джунгарский горестно улыбнулся. — Есть, и даже два. Или показать этому сброду, что такое настоящее самодержавие, или вводить конституционную монархию…

Иртеньев никак не ожидал таких слов от жандарма и удивлённо посмотрел на Джунгарского.

— Скажите, народное возмущение вызвано действительно этими стремлениями?

— Да, помилуйте, дорогой полковник! — жандарм искренне рассмеялся. — Наш народ ещё слишком тёмен, чтобы понимать такие вещи. Его, если хотите, надо лет тридцать обучать поголовно грамоте и умению работать, а уж потом толковать о всяких там конституциях и республиках.

— Но позвольте! — возмутился Иртеньев. — А демонстрации рабочих и даже их вооружённые выступления, это как?

— А так, — жёстко сказал Джунгарский. — Рабочий на заводе, скажем, получает 5 рублей в день, а если бастует, то ему дают 10. Если вышел на демонстрацию, уже 20, а если кто-то из них согласится пульнуть из браунинга в полицейского, то такому архаровцу отвалят чуть ли не сотенный билет, вот так-то…

— Мне кажется, это не совсем так, — резко возразил Иртеньев. — Эсеровские боевики — люди совсем другого толка…

— Абсолютно верно, — Джунгарский неожиданно согласился с Иртеньевым. — Но это-то как раз и подтверждает, что за так называемым народным возмущением стоят совсем другие и отнюдь не бедные силы.

Фраза, сказанная жандармом, странным образом повернула мысли Иртеньева совсем в другую сторону, и он медленно произнёс:

— Но если вы правы, то всё, что произошло со 2 й эскадрой, можно истолковать по-иному?

— Думаю да, — покачал головой Джунгарский и после некоторого раздумья добавил: — И, признаться, ваш вывод о цусимских снарядах интересен именно в этом плане, поскольку, как я выяснил, перед походом влажность пироксилина в них изменили с десяти до тридцати процентов…

Столь резкий переход от технических проблем совсем в иную плоскость сначала показался Иртеньеву нереальным. В его голове просто не укладывалась мысль о столь преднамеренном действии, сводившем на нет всю боевую мощь эскадры. Полковник сглотнул слюну и слегка прерывающимся голосом спросил:

— Надеюсь, вы всё это проверите?

— Вне всякого сомнения…[46]

— Тогда у меня только один вопрос, — Иртеньев, не зная, стоит ли говорить, на момент умолк, но потом всё же закончил: — Скажите, некий «профессор Серебрянский» вам известен?

Лицо Джунгарского мгновенно переменилось, и он так же хрипло, как за какую-то секунду до этого Иртеньев, уточнил:

— Серебрянский?.. Откуда он вам известен?

— Из Красноярска, — Иртеньев как-то не обратил внимания на взволнованность Джунгарского. — Тамошние «товарищи» пытались меня прощупать, ну а я тряхнул стариной и вспомнил, как выходил на перехват «Сидигейро»…

— Значит, анархистом представились?.. — Джунгарский уже взял себя в руки и, пряча недавнюю растерянность, усмехнулся.

— Да вроде того. — Иртеньев, видя явную заинтересованность Джунгарского, постарался вспомнить детали. — Правда, я больше слушал, а сам разговор вёл якобы как социалист.

— И каковы результаты? — оживился Джунгарский.

— Странные. Подозреваю, что они и сами не знают, чего хотят.

Жандарм хмыкнул.

— Такие, как Серебрянский, любой ценой хотят власти и увлекают за собой прекраснодушное дурачьё, которое, к сожалению, есть везде…

— Значит, этот профессор вам хорошо известен? — уточнил Иртеньев.

— Конечно. И вот о нём я хотел бы поговорить подробнее…

Джунгарский порывисто встал, обошёл вокруг стола и, вытащив из ящика папку, положил её перед собой…

* * *

На Петербург опускались ранние сумерки. Со стороны залива налетал сырой порывистый ветер, и снег, падавший хлопьями, кружился в воздухе. Повернув голову, Иртеньев сквозь белёсую муть видел светлые пятна, окружавшие уже зажжённые керосиновые фонари и чётко очерченные прямоугольники окон, за которыми горели лампы.

Перейти на страницу:

Все книги серии Военные приключения

«Штурмфогель» без свастики
«Штурмфогель» без свастики

На рассвете 14 мая 1944 года американская «летающая крепость» была внезапно атакована таинственным истребителем.Единственный оставшийся в живых хвостовой стрелок Свен Мета показал: «Из полусумрака вынырнул самолет. Он стремительно сблизился с нашей машиной и короткой очередью поджег ее. Когда самолет проскочил вверх, я заметил, что у моторов нет обычных винтов, из них вырывалось лишь красно-голубое пламя. В какое-то мгновение послышался резкий свист, и все смолкло. Уже раскрыв парашют, я увидел, что наша "крепость" развалилась, пожираемая огнем».Так впервые гитлеровцы применили в бою свой реактивный истребитель «Ме-262 Штурмфогель» («Альбатрос»). Этот самолет мог бы появиться на фронте гораздо раньше, если бы не целый ряд самых разных и, разумеется, не случайных обстоятельств. О них и рассказывается в этой повести.

Евгений Петрович Федоровский

Шпионский детектив / Проза о войне / Шпионские детективы / Детективы

Похожие книги