Третья промышленная революция

Ну хорошо. Я допускаю, что итальянская политика несколько неортодоксальна. Но что вы скажете о великом политическом развороте в Великобритании в 2010 г.? Мог ли кто-нибудь себе представить, чтобы партия Маргарет Тэтчер вдруг стала горизонтальной? Железной леди более чем кому-либо другому подходил образ патриарха на каблуках. Она без преувеличения олицетворяла тот тип вертикальных, жестких политиков, которые доминировали в XX веке — Линдоны Джонсоны, Уинстоны Черчилли и Шарли де Голли (и я говорю это с симпатией). В те времена на политических лидеров смотрели как на отцов нации, которые должны охранять отчизну, пока мы работаем и занимаемся повседневной рутиной.

А теперь мы имеем дело с Дэвидом Кэмероном, называющим себя консерватором, но ведущим игру, которую политологам еще предстоит препарировать и классифицировать. Всеобщие выборы 2010 г. ясно показали это мне в череде довольно необычных встреч.

Все началось, когда я познакомился с Дэвидом Милибэндом в Лондоне в марте 2009 г. В тот момент Милибэнд занимал пост министра по охране окружающей среды в лейбористском кабинете Тони Блэра. Позднее он стал министром иностранных дел в администрации Гордона Брауна. Я приехал в Лондон, чтобы прочитать в Лондонской школе экономики лекцию на чтениях Ральфа Милибэнда. Эти чтения носили имя отца Дэвида, выдающегося теоретика марксизма. (Семья Милибэндов имеет длинную историю участия в британском социалистическом движении.) Дэвид был способным молодым человеком, который в 29 лет занял место главы стратегического аппарата премьер-министра Блэра. По его внешности никто бы не сказал, что он уже разменял пятый десяток.

Дэвид должен был присутствовать на моей дневной лекции и представить меня слушателям. Утром я заскочил в его офис, чтобы нанести визит вежливости. С первого же мгновения было очевидно, что молодого министра занимали совершенно другие вопросы и он недоволен тем, что его отвлекают даже на короткий разговор. Он сказал, что неотложные дела не позволяют ему приехать на лекцию и представить меня. Когда я заговорил о плюсах микрогенерирования возобновляемой энергии и свободного обмена и использования зеленого электричества, стало понятно, что видение третьей промышленной революции ему не по вкусу.

Внутри Лейбористской партии Великобритании шел ожесточенный спор вокруг ее давней политики противодействия развитию атомной энергетики. Атомное лобби развернуло пропагандистскую кампанию в Европе и Америке, проталкивая идею превращения атомной энергетики в основной источник электричества в условиях борьбы с глобальным потеплением. Лоббисты упирали на то, что раз атомная энергетика не приводит к выбросам углекислого газа, значит она является экологически чистой энергетической технологией. Такие выдающиеся британские деятели, как сэр Дэвид Кинг, главный научный советник правительства, ратовали за возвращение атомной энергетики. Их поддерживали лидеры Лейбористской партии, в том числе Тони Блэр и Гордон Браун.

Милибэнд, как министр по охране окружающей среды, попал под перекрестный огонь защитников и противников атомной энергии в партии. В последние недели он определился и дал понять, что открыт для идеи использования атомной энергетики в качестве средства борьбы с глобальным потеплением. Это вызвало яростные протесты в рядах партии.

Я напомнил Дэвиду, что в мире действует всего 442 атомных реактора и что их вклад в мировую выработку энергии не превышает 6%. Чтобы оказать хотя бы минимальное влияние на климат, доля атомной энергетики, по данным научного сообщества, должна вырасти не менее чем до 20%. Для этого необходимо заменить все устаревшие АЭС и построить 1000 новых. Выполнение этой задачи потребует ввода в строй трех новых АЭС каждые 30 дней на протяжении следующих 40 лет — всего около 1500 АЭС стоимостью $12 трлн^{189}. Я спросил Дэвида, действительно ли он верит, что задача такого масштаба является политически и коммерчески осуществимой. Он в слегка раздраженном тоне ответил, что вообще не верит в то, что одни только новые возобновляемые источники энергии смогут привести нас к экономике с низкими выбросами углекислого газа, даже если объединить их и масштабировать с помощью интеллектуальной энергосети. По его словам выходило, что атомная энергетика должна играть значительную роль в уменьшении изменения климата. После этого Дэвид извинился и сказал, что не может продолжать разговор — ему нужно присутствовать на заседании. Результаты моего визита, мягко выражаясь, не вселяли оптимизма. Я ожидал, что человек такого возраста, да еще с глубокими социалистическими корнями в семье, с большим энтузиазмом воспримет перспективу демократизации энергии.