Третья пуля

— Не так быстро, мистер Мичум. Может быть, вы вовсе и не столь предусмотрительны, как вам кажется. Ваш приятель Найлз Гарднер разделял с вами любовь к русскому писателю Набокову. Найлз любил межъязыковые каламбуры, игру слов. Как и его кумир, он обладал одной особенностью, которая носит название «синестезия». Люди, обладающие этой особенностью, видят некоторые цифры в цвете. Найлз видел цифру «девять» в красном цвете и поэтому называл пистолет, лежавший на его столе, «Маузер Красная Девятка». Работая над своей последней и лучшей биографией, предназначавшейся для приятеля и тоже поклонника Набокова, Хью Мичума, он отдал дань русскому писателю и его увлечению игрой слов, использовав синестезию в качестве ключа. Вы родились заново благодаря синестезии. Вы сын «Красной Девятки», мистер Мичум.

— Это ничем не обосновано и ни о чем не говорит, Свэггер.

— Я еще не закончил. Его самым хитрым трюком был код, который вовсе не являлся кодом. Это было именно тем, чем казалось. Вы даже ничего не поняли, не правда ли?

— Чушь какая-то, — сказал я. — Ты сошел с ума.

— Он дал вам имя, которое выдает вас с головой, если внимательно его рассмотреть. Оно начинается с букв I и X. Межъязыковый каламбур, английский и латынь. IX означает «девять». Вы сын «Красной Девятки». Ваше имя Дмитрий Иксович Спазный. Найлз щедро намазал набоковским майонезом этот сэндвич. Это произвело бы впечатление на старого коллекционера бабочек.

Найлз! Знал бы ты, как я пострадал спустя столько лет из-за твоего изощренного ума…

— Когда пришло время «умирать», вы перебрались в Россию, где у вас были хорошие связи, и стали там Дмитрием Иксовичем Спазным, бывшим сотрудником КГБ. Вы даже приобрели оружейную компанию и производили девятимиллиметровые пистолеты. Я пользовался таким во время перестрелки в Москве. Будучи приятелем Ельцина и состоятельным человеком, вы владеете также электростанциями, газетами, транспортными компаниями, измайловской бандой, радиостанциями, телеканалами, большей частью запасов воды, половиной Бельгии, тремя четвертями Гонконга, и чем там еще?

— К тому времени, когда ты доберешься до меня, я уже буду кем-нибудь другим. — Я старался говорить спокойным, безразличным тоном, хотя сердце бешено колотилось у меня в груди. — Ты недостаточно быстр, а мозги без скорости мало чего стоят.

— Тогда откуда мне известно, что сейчас на вас охотничьи брюки и зеленая рубашка? Откуда мне известно, что вы сейчас сидите в шезлонге, на вас темные очки, а в руках желтый блокнот? Откуда мне известно, что вы пьете водку? Откуда мне известно, что вы сидите на заднем крыльце и видите перед собой луг, обрамленный с двух сторон сосновыми рощами и простирающийся на полтора километра, до реки?

Я почувствовал, что мне не хватает воздуха, и в страхе начал всматриваться в кроны деревьев, пытаясь рассмотреть наблюдателя с биноклем, следящего в этот момент за мной.

— Вы сидите в шезлонге на своей даче, обнесенной стальным забором, в полутора километрах от Москвы-реки, в зоне, патрулируемой специальным батальоном МВД. Сейчас там садится солнце, но для снайпера еще достаточно светло.

Стронский! Там где-то прячется Стронский.

— Его палец на спусковом крючке. КСВК 12,7.

Ни понимания, ни сочувствия, ни сожаления. Только снайперская пуля. Это был последний случай практического применения принципов Нового Критицизма.

— Тогда увидимся в аду, сержант.

— До скорого свидания, — сказал Свэггер и положил трубку.

Ну, что же, пусть так и будет. Я прожил хорошую, может быть, замечательную жизнь. Любил свою жену и никогда не обманывал ее. Своих сыновей, и они на моих глазах стали прекрасными людьми и отцами семейств. Любил свою страну и служил ей верой и правдой. Я воевал за нее…

Все в порядке. Когда жить осталось несколько секунд, нужно смело смотреть правде в глаза. Лживый рассказчик! Убийца с изящным стилем в прозе! Я убил Джимми Костелло, выдав его Королевской канадской конной полиции. Я знал, что он не сдастся живым. Сожалею об этом, и всегда буду сожалеть, но что, если бы через несколько лет он… Я просто ничего не мог поделать.

И я убил Лона. Знал, что Свэггер силен, а моя команда слаба, и буквально вынуждал его принять участие в этой последней, нелепой операции. В конце концов он уступил, согласился и погиб.

Мне очень жаль обоих. Я заслуживаю любой кары, какая только может меня ожидать…

Глава 24

Свэггер швырнул телефон в кусты.

«Счет закрыт», — подумал он.

Оглядевшись, Боб не увидел ничего, кроме зелени. Нужно решить, что делать дальше, но он не мог сосредоточиться. Обследовал рану в бедре. Крови было больше, чем он ожидал. Возможно, пуля не срикошетила, как ему показалось, а застряла в тканях.

У него не было с собой ни аптечки, ни бинта. Боб снял с себя куртку, свернул ее и приложил к кровоточащей ране, но ткань оказалась бесполезной, быстро пропитавшись кровью.

«Наверное, лучше выйти на дорогу, к людям», — подумал он.