Третья пуля

— Ладно, пусть так. Теперь мы от начала до конца проглядим всех посетителей посольства. Тут нам нужны специалисты-разведчики, но не постоянно прикомандированные к посольству, а прибывшие и убывшие в то же время, примерно за последнюю неделю сентября. КГБ, но может быть и ГРУ или просто военные. Может, даже СМЕРШ,[90] почему бы и нет? Может быть, существовали подразделения разведки о которых я не знаю, связанные с ВВС или стратегическим вооружением или радиоэлектронной разведкой. Разведка плодится как грибы.

— Хорошо растут в темноте и на дерьме? — спросила Рейли.

— Ну, я хотел так сказать, но не стал. Вы готовы?

Оба кивнули.

— Михаил, держи свет. Я буду доставать по одному документу и переворачивать страницы. Кэти, ты говори, если заметишь что-то, в чём стоит покопаться.

Этим они занимались три часа, прерываясь лишь для того, чтобы размять колени, потереть уставшие глаза и разогнуть затёкшие спины. Забавного было мало, и казалось, что прошло уже шесть или девять часов вместо трёх. Наконец, Кэти вынесла свой вердикт:

— Сельскохозяйственные журналисты, дипломаты, доктора, юристы, но никто в официальных записях не помечен как офицер-организатор, агент или вербовщик. Даже издалека никто не похож на оператора-исполнителя. Может быть, русские использовали коды в своих совершенно секретных документах, так что когда я вижу «доктора Меньшава,[91] профессора-агронома», это должно означать «Бориса Баданова, отъявленного убийцу»? Но в этом я сомневаюсь.

— Я тоже.

Они перерыли весь сентябрь, затем октябрь и ноябрь, вплоть до убийства. Само убийство произвело тонну бумаги, потребовавшей отдельной коробки, но Суэггер не видел смысла перекапывать её, поскольку всё произошедшее после убийства смысла не имело.

— Ни следа Джеймса Бонда, — сказала Рейли. — Нет ни следа совещаний, активности, встреч— ничего, что указывало бы на вовлечённость или хотя бы осведомлённость людей, связанных с посольством насчёт событий двадцать второго ноября. Никаких признаков контакта с внешними агентами из шпионских групп, ничего касающегося «специального гостя» из Москвы.

— Не попадалось ли тебе название «Карлы Вары»?[92] — спросил Стронский. — Это тренировочная база Спецназа и ГРУ на Чёрном море, все исполнители-убийцы проходят через это место для подтсерждения своей квалификации и какое-то время находятся там.

— Нет, «Карлы Вары» не было. Ничего подобного.

— Думаю, всё же твоего президента убили красные ублюдки, — сказал Михаил. — Они подобным дерьмом по всему миру занимались.

— Если и так, то всё дело прошло мимо посольства так, что никто из бюрократов не заметил ничего особенного или необычного, — ответил Суэггер.

— Михаил, — вмешалась Кэти, — отчёты последовательно пронумерованы, я внимательно следила.

Она заметила что-то, что не бросилось в глаза Суэггеру.

— Так вот, это значит, что невозможно было убрать что-то или добавить без необходимости перепечатывать всю папку после вложения либо удаления. Но я не вижу никакой разницы в цвете или состоянии бумаги, которая говорила бы о замене документов. Кроме того, всё это напечатано на одной и той же машинке: я узнаю шрифт, там везде размыта перемычка у буквы «Н». Я так и вижу несчастную русскую девушку, которая печатала более чем по сорок страниц в день: у неё узнаваемый стиль. Два левых пальца на левой руке были слабоваты, так что буквы с того края клавиатуры везде слегка светлее. Но по понедельникам у неё были выходные, так что её заменяла менее одарённая машинистка, делавшая больше ошибок и хуже справлявшаяся с правым краем клавиатуры. Я думаю, что понедельничная замена была левшой.

— Вот это да, — сказал Суэггер. — Кэти, ты не в том бизнесе. Тебе бы разведывательным аналитиком быть.

— Я просмотрела много русских документов, много отчётов, так что привыкла к их стилю, изложению, номенклатуре и даже бюрократической культуре. С 6Зго года тут немногое изменилось, пусть даже изменилось всё остальное. В том, что мы проглядели, всё проникнуто духом подлинности и я не вижу ничего, что навело бы меня на мысль о подлоге с чьей-то стороны с целью скрыть визит Джеймса Бонда.

— Проклятый Джеймс Бонд, — посетовал Суэггер. — Никогда его нет рядом, когда он нужен.

На следующий день Суэггер в качестве агента Хомана увиделся с высокопоставленным спецом из криминального отдела московской полиции, который, будучи известным в международных делах московским сотрудником бюро Интерпола, свободно говорил по-английски. Они сидели в кабинете инспектора, отгороженном стеклянными стенами — необычно строгом, лишённым индивидуальности уголке управления по борьбе с организованной преступностью на третьем этаже главного здания московской полиции.