Третья раса

И тут я вспомнил, что у меня тоже есть торпеды. Быстро переключив управление, я пнул пусковую педаль, и «Манта» ощутимо дернулась, выпуская из-под брюха увесистый снаряд. Разгоняясь, он развернулся по широкой дуге и ринулся в центр стаи, оставляя за собой след из крошечных пузырьков. «Тридцатки» бросились в разные стороны, но это их не спасло – разорвавшийся глубинный снаряд всех до единой убил стальными шариками, заготовленными в качестве осколочных элементов.

«Есть», – показал я Молчунье, но в этот момент нас накрыло по-настоящему.

Это было похоже на удар в невидимую стену на полной скорости – меня вышвырнуло из кресла, бросило на Молчунью, и в тот же миг перед нами вдребезги разлетелась акриловая полусфера. «Манта» жутко заскрежетала переломанными валами турбин и пошла ко дну, похожая на падающий с дерева осенний лист. Переднюю панель, за которой сидела глухонемая, сорвало напором воды и швырнуло в нас, сгребая до самой кормы. Я принял на себя основной удар, налетев спиной на гашетки, но перепуганный скафандр успел судорожно захлопнуть хитиновые крышки, спасая жабры от повреждения.

Наконец мы рухнули на дно, подняв тучу ила.

«Тяжелая мина, – показала Молчунья, еле видимая в отсвете моего сонара. – Вынырнула из расщелины, тварь, я не успела среагировать. Вот если бы водомет был цел, можно было не так получить. Не прямо в лоб».

Жалеть было поздно. Ход мы потеряли, и скорее всего навсегда. Радовало одно – после такого взрыва вокруг нас точно никого не осталось, так что мы получили некоторую передышку.

Ходовой сонар вышел из строя, пришлось переключить режим на моем стрелковом, чтобы сориентироваться. До Поганки оставалось меньше мили. «Манту» было не поднять, так что следовало думать, как поступить дальше.

«Приведи мне крышки в порядок, – попросил я. – Схлопнулись от удара».

Молчунья подлечила скафандр, и я немного прокачал воду через жабры, чтобы голова прояснилась.

«Тебе придется идти самому», – показала напарница.

«А ты?» – удивился я.

«Я останусь здесь. Ты же знаешь, я с трудом управляю скафандром. Ты сколько тренировался в глубинном классе, разучивая мыслекоманды? А я только и могу, что руками-ногами двигать. Только обузой буду. К тому же сетевой терминал только здесь. Кто тебе в нужный момент связь с землей обеспечит? «

«Думаешь, его не разворотило? «

«Это отдельный блок. С ним ничего не станет даже при прямом попадании. Сигнал бедствия через него ведь уходит».

В этом был резон. Если я доберусь живым до пульта программатора Поганки, то связь с миром мне очень понадобится. Иначе зачем все?

«Иди, – Молчунья хлопнула меня по плечу. – Только обещай, что взорвешь Поганку, когда все закончится».

«Даю слово», – ответил я.

Достав из-под перекошенной боковой панели тяжелый карабин «КБГ-90», я повесил его на каркас, рядом с обоймой осветительных ракет «СГОР-4».

«Счастливой охоты», – пробежали светящиеся буковки по прозрачному забралу моего шлема. Это Молчунья.

«Будь на связи», – ответил я и выбрался наружу через разбитую полусферу.

Глава 22 САМАЯ БОЛЬШАЯ СОБАКА НА СВЕТЕ

Мой скафандр изо всех сил молотил жаберными крышками, прогоняя через налитые кровью жабры бедную кислородом воду. На глубину четырех километров не проникает ни единого кванта света, здесь всегда темно, холодно и страшно. Именно здесь живет Смерть. Нет, действительно, если и есть у нее где-то логово, то именно в этой бескрайней базальтовой пустыне океанского дна. Здесь жутко даже вдвоем, а в одиночку совсем неважно, все время хочется больше света, но нельзя себе потакать в безумном расходовании «светлячков» «СГОР-4». И все же я пошел на поводу своего страха, снял с каркаса очередную ракету и запустил в вышину. Там уже догорало искусственное солнышко, и будет гораздо лучше, если через пару секунд вспыхнет новое.

Когда стало светлее, я сверился с показаниями орбитального навигатора и продолжил путь. Чтобы экономить глюкозу, поддерживающую жизнедеятельность скафандра, я не врубал водометы, а двигался только на перистальтических сокращениях внешней мускулатуры аппарата. Так получалось медленно плыть всего в нескольких метрах от донной глади, но я все равно чувствовал, что скафандр выдыхается.

Казалось бы, что за расстояние – миля? Но она удлинилась во много раз, когда я вспомнил, что к Поганке лучше подбираться по сужающейся спирали с левой циркуляцией. Несколько раз я натыкался на тяжелые мины, висящие в сумеречных отсветах «светлячков», но они на меня никак не реагировали. Понятно, они тоже принимали меня за возвращающуюся с охоты торпеду. И все равно, заметив их, я переставал выпускать ракеты и некоторое время двигался по приборам в полном, оглушающем мраке.

Иногда мой сонар обнаруживал впереди стаю «Барракуд» или «тридцаток», тогда приходилось выключать все активные сканеры, ощупью пробираться к расщелине и тихонько отбредать по ней на приличное расстояние.