Третья раса

И тут началось! Сонар зарябил десятками поисковых ультразвуковых всплесков – это проснувшиеся скоростные торпеды класса «ГСТ-20» очнулись и принялись нащупывать цель. Эти твари на девяносто процентов состояли из накачанных мышц и всего на десять из нитрожира, что давало им возможность резкими сокращениями мантии развивать скорость до семидесяти узлов. Для снижения турбулентности они использовали срыв возникающих вихрей с помощью ультразвука, что позволяло видеть их на сонаре четкими яркими трассами. Правда, толку от этого мало – на предельной скорости они могли догнать и поразить практически любую цель.

«Нам „двадцатки“ сели на хвост, – предупредил я Молчунью. – Дай мне возможность стрелять».

Напарница сбросила скорость, поскольку соревноваться с «двадцатками» в быстроте – только зря мучиться, а мне для прицеливания лучше двигаться медленнее. Когда скорость упала до тридцати узлов, я спросил на главный планшет прицел главной пушки и схватился за вынырнувшие из панели гашетки.

Десять молниеносных целей неслись в координатной сетке яркими янтарными искрами, я левой ногой нажал педаль захвата цели и принялся двигать спаренными стволами из стороны в сторону, пытаясь поймать торпеду на прицельный луч. Одна из янтарных искр изменила цвет на рубиновый, и я толкнул правой ногой педаль спуска. «Манта» содрогнулась от тяжелой отдачи, а двадцать стабилизированных гарпунов размазались в белые спицы и скрылись во тьме.

Через секунду меток на радаре поуменьшилось – первым залпом я поразил три торпеды, а остальные сломали строй и штопором ушли в защитный маневр. Две отстали от общей стаи, скорее всего их вскользь зацепило легированными лезвиями.

«Вперед», – скомандовал я, прекрасно зная, что, если сейчас не оторваться от маневрирующей стаи торпеды могут нас обложить.

Взвывшие турбины с огромным ускорением швырнули нас в темноту, и тут же меня ослепили два взрыва – рванули раненые биотехи. Я только успел моргнуть, а когда глянул на экран сонара, меня в холодный пот бросило – оставшиеся «двадцатки» вышли из противострелкового штопора в непосредственной близости от нас. Времени на захват цели не было, поэтому я попросту рванул гашетки вбок и пнул спусковую педаль, чтобы если не зацепить, то хотя бы сбить торпеды с прямого атакующего курса.

С десяток гарпунов прошили пространство, но ни один не достиг цели. Если бы не Молчунья, тут бы нас и накрыли прямым попаданием, но она, наплевав на перегрузки, заставила «Манту» свечой взмыть вверх. Нам-то ничего, а вот вестибулярные аппараты скафандров на такие маневры рассчитаны не были, так что перепугались «СГАКи» по полной программе и судорожно схлопнули жаберные крышки. Случай редчайший, с таким единицы сталкивались даже из бывалых охотников, но из-за смертельной опасности, какую создавала такая нештатная ситуация, ее очень подробно рассматривали в учебке. Я знал, как привести скафандры в чувство, но для этого надо было бросить гашетки управления огнем, что в данной ситуации тоже являлось смерти подобным – если не перебить торпеды из столь удачного положения, в какое вывела батиплан Молчунья, другого шанса может и не представиться.

Уже чувствуя первые признаки недостатка кислорода в крови, я поймал стаю в прицел и полоснул короткой очередью из обоих стволов. Сноп гарпунов, ринувшийся на торпеды сверху, произвел среди них ужасающее опустошение – уцелели лишь две «двадцатки», да и то одна получила резаную рану в бок и почти сразу взорвалась, разметав клочья плоти на десятки метров. В обзорную сферу шарахнуло плотной ударной волной, но это не имело никакого значения.

Расстегнув ремни, я выбрался из кресла и подплыл к Молчунье.

«Задыхаюсь», – показала она.

«Меньше двигайся», – посоветовал я и начал приводить ее скафандр в чувство.

Есть у него две болевые точки на боковых мышцах, сразу под жабрами. Точное нажатие в такую точку вызывает сначала еще больший спазм, а через несколько секунд расслабление и переход в нормальный режим. Дождавшись, когда «СГАК» Молчуньи мерно зашевелил жаберными крышками, я жестами объяснил ей, что надо делать, и повернулся спиной. У меня к тому времени от удушья уже красные круги плыли перед глазами, но напарница без труда справились с задачей.

Правда, времени на расслабление у нас не было – разделался я только с одной стаей из трех, так что было еще чем заняться. На экране сонара бушевали разноцветные всплески – это вожаки держали «Манту» под непрерывным ультразвуковым наблюдением, просчитывая и предугадывая возможные траектории нашего движения. Команды другим торпедам в стае они отдавали скорее всего посредством нейрочипов, а может, даже управляли ведомыми дистанционно. Мне некогда было вдаваться в эти тонкости, я снизил разрешающую способность сонара, поймал в прицел ближайшую стаю «двадцаток» и полоснул по ней очередью.

Но ни один из гарпунов в цель не попал, поскольку не успел я нажать на спусковую педаль, как Молчунья резко рванула батиплан в сторону.

«Минное поле справа по борту», – объяснила она.

«Не уходи далеко, – ответил я. – Обойди его по широкому кругу».