Третья раса

Кораблем по-прежнему управляла автоматика, а капитан Хоук, прочитав сообщения бортовой киберсистемы, пристально вглядывался в стереообъем небольшого монитора, куда по его приказу бортовой компьютер транслировал записанное несколько часов назад изображение.

Вокруг на обзорных экранах рубки управления расплескалась необъятная бездна, состоящая из угольно-черных провалов пространства, лишь кое-где испятнанных призрачными островками пылевых туманностей. Это место именовалось Рукавом Пустоты, тут некогда обитали и гибли в противостоянии с Предтечами древние разумные расы; здесь на сотни световых лет не было, да и не могло быть ничего человеческого, а сам Рукав Пустоты пользовался устоявшейся дурной славой гиблого места. И потому предмет, который заставил бортовой компьютер затормозить полет рудодобывающего комплекса, наполнил сознание капитана смятением и тревогой.

От рогатого, ощерившегося антеннами шара, видеоизображение которого медленно вращалось в координатной сетке локационной системы, исходило ощущение внезапно материализовавшейся вечности.

«Этого не можем быть», — думал Алан, глядя, как при вращении шара в фокусе умножителей проплывает его выщербленная временем, потемневшая, покрытая микрошрамами броня.

Шар поворачивался очень медленно.

Серия легких толчков мягкой дрожью пробежала по переборкам космического рудодобывающего комплекса.

— «АРК[15] прикрытия стартовал», — сообщил голос бортовой киберсистемы, которая выполнила стандартную процедуру, выстрелив в космос пять десятков малых автоматических зондов.

Борт неизвестного спутника продолжал плыть в фокусе умножительной системы. На его закруглении вдруг обозначилась вдавленность букв.

Капитан Хоук не был готов к этому. Ощущение дрожи охватило его.

3… Е… М… Л…

Дрожь ползла, начинаясь под коленями, поднимаясь выше, вдоль позвонков, к затылку.

На обзорных экранах было видно, как автоматические корабли прикрытия перестроились, замыкая базовый корабль в сферический щит, — пятьдесят огоньков расползлись в пространстве и застыли, ожидая дальнейших приказов.

Хоук, подавшись к экрану, на некоторое время забыл о них, забыл обо всем, его взгляд был прикован к изображению шара. Глаза капитана «Спейсстоуна» посерели.

Буквы медленно вползали в поле зрения умножителей:

«А… Н… Т… Е… Й… — … 1… 2… 6… 4…»

Появись сейчас на экранах угольно-черное покрывало энтрифага[16] или голубоватый, приплюснутый на полюсах шар чудом выжившего в катаклизме времен Предтечи, наверное, Хоук был бы потрясен меньше. Его глаза видели, но разум отказывался верить в очевидность изображения. Откуда бы здесь взяться столь древнему, а главное, человеческому аппарату?! И ладно бы это оказалось какое-то судно времен галактических войн или заблудший, полный мумифицированных призраков транспорт, потерявшийся в гиперсфере, покрывший бездну световых лет в «слепых рывках» по аномалии космоса, но не фотонный же реликт с древней Земли!..

Однако буквы на выпуклом выщербленном борту сигнального буя упрямо складывались воедино:

«ЗЕМЛЯ. АНТЕЙ–1264».

Кибернетическая система «Спейсстоуна», в памяти которой хранились опознавательные маркировки, коды и конструктивные особенности всех когда-либо исчезнувших кораблей, начиная с самых древних (такая унифицированная база данных являлась обязательной принадлежностью любого бортового компьютера), однозначно пыталась опознать данный объект…

Скулы Алана свело, словно он глотнул лимонной кислоты.

НЕВЕРОЯТНО…

Трудно было поспорить с реальностью обработанного компьютером изображения. В него оставалось только верить.

За спиной капитана тихо прошелестела пневматика дверей.

Он обернулся.

— Проблемы, Хоук? — осведомилась Яна, входя в рубку.

Ее непринужденный тон, словно они расстались только вчера и не было этих девятнадцати с половиной лет ледяного сна, позволил ему немного расслабиться.

— Похоже, что так, Монтгомери, — ответил он, с удовольствием отметив, как Яна едва заметно поморщилась от подобной фамильярности. Хоук знал — она ненавидит, когда кто-то обращается к ней по фамилии, но в этих мелочах, по мнению капитана, иногда и состояло ощущение жизни…

В принципе экипаж «Спейсстоуна» был достаточно сплоченным, сработавшимся коллективом. До отправки в этот долгий и скорее всего бесперспективный поиск «Спейсстоун», как и положено нормальной космической фабрике, много лет дрейфовал в поясе астероидов системы Онтарио, собирая заключенные в космических глыбах полезные ископаемые, рассортировывал, обогащал рудоносные породы, а затем, раз в несколько месяцев, по наполнении всех емкостей, огромный, неуклюжий корабль-фабрика возвращался в центр системы, где разгружался на заводах компании «Аптеке», чтобы затем снова отправиться в космос на три-четыре месяца. Кроме Эшгара и двух странных пассажиров, что продолжали сейчас спать в криогенных камерах, экипаж «Спейсстоуна» оставался неизменным на протяжении двух последних проведенных им в системе Онтарио лет…

— Так что стряслось, Алан? — прервала Яна его мысли, присев в соседнее с капитаном кресло.