Третья сила – I

Пока завершили свой скорбный труд и отмывались в ручье, сгустились сумерки и мы, посомневавшись немного, все же решили заночевать поблизости. Ближе к лесу, с противоположной стороны от тракта, как бы за спиной великанского дуба, росшего по центру поляны, которую неизвестные «доброхоты» превратили в филиал скотобойни, была очень даже неплохая и вместительная полянка, окруженная с трех сторон густым колючим кустарником, заваленным к тому же сухими и ломкими ветками, делающими совершенно невозможным бесшумное передвижение по ним.

С четвертой стороны полянку ограничивал неширокий, но довольно бурный ручей, который помимо снабжения нас чистой и холодной водой, мог выполнять еще и защитную функцию, так что посадив дежурного напротив единственного прохода, мы могли быть если не гарантированы от того, чтобы повторить участь тех несчастных, чьими похоронами только что занимались, то хотя бы, получали шанс отбиться!

Я так подробно об этом пишу, чтобы объяснить, почему мы, здорово впечатленные той жестокостью, с которой был уничтожен отряд, остались однако, буквально в паре десятков шагов от края зловещей поляны, не смотря на мандраж, разной степени тяжести, имевший место быть в нашей разношерстной компании, ведь никому не хотелось разделить участь предшественников.

Некоторые сомнения на сей счет развеяли Сулим с Нихимом, которые быстренько сгоняли на несколько «поприщ» (хрен его знает сколько в нормальном мероисчислении это значило — спросить не рискнул) и заверили всех, что хоть подходящие для ночевки полянки там и имеются, но с этой, конкурировать в плане защищенности, они не могут от слова «никак»!

Освободив лошадей от упряжи, прагматичные крестьяне предпочли не использовать телеги для сна, а выстроили из них что-то вроде вагенбурга — дополнительной защиты, но замкнутого не в кольцо, а на заросли окружающие поляну-бивак. Естественно, что своих драгоценных коняшек, они завели в самую середину. Впрочем — я такую заботу о животных только приветствовал.

Вскорости на поляне заполыхали три костра: на одном планировалось готовить «снедать», ужин то есть, а два других использовались для просушки стиранных рубах наиболее впечатлительными мужиками, которые либо реально вымазались в крови, либо которым казалось, что от одежды разит кровью — к последним принадлежал и я. Только в отличие от большинства крестьян, мне было во что переодеться…

Фактически не имея в желудке за целый день и маковой росинки, к идее приготовления пищи, все отнеслись с прохладцей: никто не верил, что сможет нормально поесть после увиденного. Однако, когда вскипятили один котелок на пробу для чая, то напиток не только пошел на «ура», но и успешно реанимировал, казалось напрочь сдохший аппетит!

И все время пока мы обустраивали лагерь, мылись и стирались, пили чай, а потом готовили кулеш, по моему фирменному рецепту (самая быстрая каша, кроме геркулеса, которого здесь не знают) и ели его, а затем разыгрывали как в «фанты» очередность дежурства, мне казалось, что тот «злобный и жуткий», или просто «жуткий» — до конца я так и не разобрался, по-прежнему рядом и внимательно следит за нами с каким-то хищным, чтобы не сказать — «гастрономическим» интересом…

***

Ночь прошла тревожно и не только для меня: периодически кто-нибудь из моих спутников вставал и подходил к костру то попить, то покурить. Табак здесь знали, но использовали и еще несколько трав со слабым наркотическим эффектом — одни с успокоительным, другие — наоборот, с возбуждающим.

Как просветил меня Мерхаб, были и галлюциногены, но очень дорогие и посему использовались только знатью. Было даже какое-то общество с романтическим названием «Общество знатоков грез». Боюсь только, что эти «знатоки» все же не подозревали, куда могут привести их эти «грезы»!

Впрочем — речь не о дорогих развлечениях, а о том, что по моему, кое-кто из крестьян, не доверяя надежности дежурств, как раз и покуривал эти стимуляторы, подсаживаясь к караульным. Я тоже, хоть и без всяких стимуляторов, заснуть смог только ближе к рассвету, но вопреки всем моим опасениям и ощущениям, ночь прошла без происшествий.

Едва рассвет набрал силу, как крестьяне, привыкшие к ранней побудке, зашевелились на своих подстилках, а я, промаявшись почти всю ночь, решил наплевать на завтрак и подремать подольше, но едва над лесом взошло солнце и осветило тот дуб-великан, что вздымал к небу свои ветви совсем недалеко от нас, как над поляной, где-то в вышине, раздался такой страшный крик, полный тоски и нечеловеческой муки, что меня с подстилки как ветром сдуло!

Подхватились и все остальные мои спутники, а Сулим с Нихимом оказались не только полностью экипированными, но и обнажили свои немаленькие ятаганы. Крестьяне тоже похватали кто чего имел и все напряженно уставились туда, откуда донесся этот крик.

«Ну вот,» — подумал я как-то отстранено, — «дождался, проявил себя мой незримый соглядатай! Поздновато только, как это он, после восхода? Или он не может уйти?» — вдруг резанула догадка, — «он где-то там, на дубе и ни напасть ни уйти просто не мог!»