Третья стихия

— Тогда нам придется стать посредниками между тобой и твоими ближайшими родственниками. Такое в истории уже бывало. Выбор небогатый. Отдать одну или потерять обе — вместе с жизнью. — Он помолчал в ожидании ответа. Не дождавшись, наклонился пониже: — Так ты согласна?..

Она не отвечала. Михаил понял: еще мгновение — и он коснется ее губ.

— Нет. — Рука ее в ладони Михаила шевельнулась.

— Ты, — сказала она.

Карриган резко выпрямился, взглянув в упор на Михаила. «Ну что ж… Ты ведь давно мечтал об этом. Считай, что тебе фантастически повезло. Единственному из всех ныне живущих». Михаил невольно покосился на труп: «Не единственному. Одному уже сегодня повезло…»

«Единственному. Потому что ты останешься жить и будешь помнить».

Михаил взглянул на Илли. О том, чтобы поцеловать ее, он бросил мечтать с той ночи, когда прослушал последние земные новости. Раньше — да, мечтал. Но сделать это он предпочел бы не при Карригане и не в ритуальных целях. И все же придется. Потому что из их разговора определенно выходило, что это должно спасти ей жизнь.

— Нет, — опять сказала она и чуть заметно усмехнулась. — Не надо… Меня целовать… Сними медальон… У меня с шеи…

Выпустив ее руку, он провел пальцами по ее шее под воротом, нащупал цепочку и осторожно снял, стараясь не уронить ей голову. Медальон был совсем темным, треугольным, с белой звездочкой посредине. Не вызывало сомнений, что он очень старинный.

— Положи его… Мне в руку… И накрой… Своей… Он выполнил и эту ее просьбу. Подозревая, что волей обстоятельств совершает в своей жизни какой-то немаловажный шаг, но даже близко не догадываясь о его значении.

15. РЕШАЮЩИЕ БИТВЫ

Возвращение на крепостную стену отложилось в его сознании разрозненными кусками, как некачественно смонтированная пленка.

Илли ожила. Пришла в себя и Рейчел, но оказалась в совершенно невменяемом состоянии — сродни полной прострации, все время порывалась уйти куда-то в сторону, и Петр ее постоянно придерживал. К капсуле они перенеслись каким-то нетрадиционным способом, словно бы единым махом, но даже это не пробудило в Михаиле его былого природного любопытства — добрались, и ладно. Поблизости над сугробами вновь начали прорастать охранники, и, кажется, это он, Михаил, спросил равнодушным голосом:

— А с этими что теперь делать?

И, кажется, Карриган ему ответил:

— Этим уже ничем не поможешь.

На что Петр ответил, что очень даже поможешь. И пошел в их направлении. Дальше был провал. Следующее, что Михаил осознал, — он уже сидит в капсуле, стараясь ни за что не хвататься руками — ладони горели нестерпимо, с пальцев капала кровь. Петр, сидевший позади, гладил по голове безразличную ко всему Рейчел, и руки его тоже были в крови, а на коленях лежал РП, что Михаил зафиксировал в сознании чисто автоматически.

Нежданно-негаданно он, Михаил Летин — беспутная в общем»-то личность, вольный скиталец по параллельным мирам и убежденный пацифист, — получил на хранение оружие всегалактического масштаба. Зловещее, убийственное, разрушительное — он не в силах был подобрать слов, способных передать в полной мере его ощущения при виде кристалла. Как будто саму его душу медленно вспарывали сверкающим мечом, издревле спавшим в своем каменном склепе и разбуженным ненадолго в честь передачи. Сам ритуал передачи остался для него мистической загадкой, но что-то в нем прогнулось, словно шаткие деревянные мостки под пятитонкой, принимая на себя груз неизмеримой силы, заключенной в переливчатый хрустальный плен. Прогнулось, но не сломалось! Выдержало! Панический ужас мешался в душе с неуместным детским восторгом — так ощущает себя ребенок, которому дали в руки пространственный резак и сказали: «Это теперь твое!» Лишь по пути к кораблю он начал понемногу внутренне прорастать из-под могучей тени незримо сопровождающего его теперь оккультного предмета и постепенно пришел в себя настолько, чтобы спросить мысленно у Карригана:

— Что это?..

Тот ответил сразу, не усомнившись, о чем идет речь:

— Если использовать твою терминологию и мою идеологию — это законсервированный вирус, а точнее, вирусы, заложенные в программу данной Вселенной.

Михаил не нашел ничего лучшего, как спросить:

— Зачем?

Карриган спокойно воспринял этот сакраментальный вопрос и ответил:

— Возможно, что это одно из условий, как у вас в виртуальных игрищах — хорошие хотят найти главную бомбу и обезвредить, плохие, наоборот, — найти, чтобы все взорвать.

Михаил воистину начал оживать: взгляд на события с его профессиональной колокольни представил в их в менее чужеродном и более удобоваримом для него свете. Он даже дерзнул возразить Карригану:

— Тогда логичней предположить, что консервация вирусов, которые невозможно уничтожить, была необходимым условием при создании программы. — Такой расклад был более по душе Михаилу — как-никак, он теперь являлся хранителем этой хоть и законсервированной, но по сути своей все равно губительной штуки. Так же как и Илли.