Третья тропа

С этой первой незаслуженной двойки и началась борьба, в которой Вовке никак не удавалось одержать победу, потому что были они – ученик и завуч – в разных, как говорил Вовка, весовых категориях.

Завуч всеми средствами старался выжить Вовку из школы, а обиженный и обозленный Вовка вредил ему как мог. Он долго не решался пустить в ход оставшуюся у него фотокарточку. Ограничивался тем, что портил в физическом кабинете приборы, во время опытов по электричеству пережигал пробки, приходил на урок с фотоаппаратом и демонстративно держал его на столе. Но все это обернулось против него. У завуча появились неопровержимые факты хулиганского поведения. Вовкиных родителей стали часто вызывать в школу, а потом и в роно. Завуч настаивал на том, чтобы определить Вовку в спецшколу как неисправимого и злостного хулигана.

Доведенный до отчаяния, Вовка достал припрятанную фотографию завуча, обнимающего фонарный столб, и сначала показал ее дома. Мать просто не признала в пьяном человеке школьного завуча – не смела признать. Отец хоть и узнал его, но тоже не поверил сыну. Вовка со второго класса занимался фотоделом, изучил многие хитрости и тайны этого ремесла.

– Фотомонтаж! – определил отец. – Чисто сделан – не подкопаешься! – похвалил он работу и выдрал Вовку за эту, как он считал, фальшивку.

Школьные приятели, которым Вовка показал карточку, долго смеялись над ней, но и они приняли ее за ловкую подделку. Одноклассники знали, что между Вовкой и завучем идет война, и решили, что Вовка применил новое оружие.

Слух о какой-то фотокарточке, порочащей завуча, облетел всю школу. Вовка на это и рассчитывал. Но уже с самого начала выходило по тем же слухам, что эту карточку сфабриковал Самовариков, который может со своим аппаратом сотворить любой фокус: снимать муху, а получить фотографию слона.

Больше Вовка нигде не показывал злополучный снимок пьяного завуча: ни на педсовете, ни в роно, ни на комиссии по делам несовершеннолетних. На всех этих совещаниях и заседаниях он отмалчивался, накрепко усвоив обидную формулу: наглая ложь взрослого сильнее мальчишеской правды. Несмотря на протесты завуча, Вовку пока оставили в прежней школе, но направили на лето для исправления в лагерь для трудных подростков…

– Дай мне эту фотографию, – попросил Клим.

РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Из пяти разных фотоаппаратов новейших марок, предоставленных в распоряжение лагеря шефами, Вовка выбрал фоторужье. Не помня себя от счастья, он укатился на Третью Тропу, забыв поблагодарить комиссара. Клим убрал старый Вовкин аппарат и, возвращаясь в штаб, раздумывал, где бы провести авторитетную экспертизу Вовкиного снимка. Лишь у самого штаба комиссар обратил внимание на черную «Волгу», стоявшую у крыльца. Это была знакомая райкомовская машина, а в штабе сидели Зина Кудрявцева и еще какой-то мужчина.

Секретарь райкома была явно чем-то расстроена и смущена. Это чувствовали все и ждали, когда после первых ничего не значивших общих фраз она скажет главное. А Зине Кудрявцевой не хотелось говорить об этом при фотокорреспонденте молодежной газеты, который приехал с ней. К нему она и обратилась в первую очередь:

– Так, пожалуйста, походите, поснимайте.

– Как? Один?-спросил корреспондент с испугом.

– Да вы не бойтесь!-засмеялся Клим. – У нас спокойно.

– Я не в том смысле!-смутился корреспондент. – Сниму, что нельзя снимать, или зайду, куда не положено. . . Лагерь ваш особый!

– Запретных зон у нас нет, – сказал Клекотов. – Снимайте на здоровье все, что вам приглянется.

Несмотря на эти заверения, корреспондент предпочел бы получить провожатого, но он понял, что мешает какому-то разговору, не предназначенному для прессы, и пошел к машине за аппаратурой.

Когда он вышел, налет официальности совсем исчез с расстроенного лица Зины Кудрявцевой, и она, как обиженная до слез девчонка, произнесла без всякого вступления:

– Никакой он не сектант! . . И сама я ошиблась, и вас ввела в заблуждение!

Капитан Дробовой рассмеялся от всей души. Улыбнулся и Клекотов. Это известие сняло с него большую тяжесть. А Климу стало жалко Зину Кудрявцеву, которая, казалось, готова была расплакаться.

– Радоваться надо! – воскликнул он. – Это же прекрасно, что не сектант!

– Чего же тут прекрасного!-вырвалось у нее. – Столько людей за нос водил! Проходимец маленький! . . За четыре последних месяца он три города сменил, а что было до этого – и милиции неизвестно. Возможно, он уже не первый год так гастролирует-наивных людей морочит и обкрадывает!..