Третья версия

— Здравствуйте, товарищ директор, — приступал к очередному разговору. — Вам звонят из ОБХСС. — Тут курсант делал внушительную паузу, давая собеседнику время прийти в себя. — Нет, нет, финансовых нарушений пока не обнаружено, нас интересует другое. Скажите, училась в вашей школе девочка по имени Иоланта?.. Совершенно верно, имя довольно редкое, поэтому мы и надеемся на вашу помощь… Да, я понимаю, что с маху на такой вопрос не ответишь. Запишите наш телефон… Без разницы. Кто будет у аппарата, тому и сообщите. Всего наилучшего!

Капитан Мороз вполуха прислушивался к переговорам своего подопечного, мысленно одобрял: «Молоток стажер! Солидно, делово, внушительно. Держит нашу марку!»

К часу дня из трех разных школ сообщили фамилии четырех Иолант: Семечкина, Бирюкова, Елкина и Чеботарева. Мороз выехал по заданию, разрешив курсанту действовать самостоятельно. Из четырех названных учениц Николая интересовала только Иоланта Че… Чеботарева. В школе, где она училась, Белухину показали вынутые из архива контрольные работы. Николай сверил почерк — как будто похож.

— Скажите, а где сейчас эта Чеботарева? — спросил Белухин у бывшего классного руководителя Иоланты — худой желчной женщины в строгом темном платье, лишенном каких-либо украшений. Ксения Григорьевна отвечала быстро и без запинки, словно давно готовилась к беседе с сотрудником ОБХСС.

— Иоланта уехала в Москву поступать в театральный, в ГИТИС. А вот приняли ее или нет, это вы узнаете у родителей…

Белухин отметил легкий нажим на последнее слово — учительница явно на что-то намекала.

— Одаренная была девочка?

— Как вам сказать, — сухо отвечала учительница. — Одаренность — понятие относительное. Читала стихи на школьных вечерах, участвовала в спектаклях. Какого-то яркого артистического таланта я у нее не замечала. Но, скорей всего, поступила. Учитывая возможности родителей.

Здесь уже чувствовался не прозрачный намек, а лобовой подсказ, и Белухин был вынужден задать вопрос, на который его так усердно наталкивали.

— А кто ее родители?

— Мать — инженер-конструктор, она вряд ли представляет для вас интерес. А вот отец… — Тут Ксения Григорьевна выразительно закатила глаза кверху.

— Ну-ну, — подстегнул курсант.

— Отец у нее — директор крупного универсама! Нужны еще какие-нибудь пояснения?

— Спасибо, — начал прощаться Белухин. — Остальное мы выясним сами.

Ксения Григорьевна проводила его до лестницы, сказала напоследок, поджав губы:

— Иоланта одевалась сравнительно скромно. Но мне кажется, это была не более чем маскировка. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Я понимаю, о чем вы думаете, — улыбнулся Николай. — До свиданья, вы нас снабдили весьма полноценной информацией.

— Это мой гражданский долг, — строго выпрямилась классная дама. Она не уловила иронии в словах Белухина. Впрочем, возможно ее там и не было…

Василий Трифонович Чеботарев выглядел столь недоступно занятым, что курсант поначалу слегка оробел. Директор универсама восседал за необъятным письменным столом, заваленным кипами деловых бумаг. Плечом он прижимал к уху трубку одного из трех телефонов, правой рукой подписывал документы, левой принимал новые бумаги. В то же время успевал краем глаза следить за телеэкраном, показывающим, что происходит в торговом зале.

Магическое слово «ОБХСС» заставило Чеботарева прервать свои занятия и переключиться на нежданного посетителя. Властным кивком удалив подчиненных из кабинета, он придвинул к Белухину красочную пачку дорогих сигарет:

— Закуривайте!

— Спасибо, не курю, — неподкупно отодвинул сигареты курсант.

— Тогда чашечку кофе. С бутербродом. А? — предложил директор с масляно-угодливой (так, по крайней мере, показалось Белухину) улыбкой.

— С удовольствием, но я только что от стола, — соврал курсант. — Давайте лучше перейдем к делу.

— Давайте, — согласился директор. — Чем могу быть полезен отделу борьбы с хищениями?

«Тон спокойный, даже доброжелательный. А вот пальцы подрагивают. С чего бы?..» Исподволь приглядываясь к хозяину кабинета, курсант мысленно брал все на заметку. Отметил безукоризненно сшитый импортный костюм, массивное обручальное кольцо, золотые часы.

— Итак, слушаю вас с предельным вниманием, — повторил директор.

Белухин вынул фотокопию найденной в сумке тетрадной обложки.

— Это рука вашей дочери Иоланты? Чеботарев надел очки, всмотрелся.

— «…анта Че…» Что ж, возможно. Возможно, этот клочок бумаги был когда-то обложкой ее тетради.

— Не возможно, а совершенно точно, — поправил Белухин. — Экспертизой доказана идентичность почерков здесь и в ее контрольных работах.

— Так… И что из этого следует? — Чеботарев закурил вторую сигарету, хотя первая была выкурена только наполовину. — Чем провинилась моя дочь перед вашим почтенным ведомством?

— Речь пойдет не о ней, а о вас, — жестко сказал Белухин. — Вы знаете, где мы нашли эту обложку?

— Могу догадаться. На свалке старого ненужного хлама.

— Пальцем в небо, гражданин Чеботарев! — Белухин сверлил директора пронизывающим взглядом. — Мы нашли ее на дне реки!

— Ну и что?